Все дома на площади были двухэтажными, у всех окоп были открыты ставни. Незакрепленные рамы болтались по ветру, отовсюду доносился скрип оконных петель.

Над входом в единственный трехэтажный дом покачивалась вывеска. Из-за проливного дождя Конан не мог разглядеть, что на ней изображено, но уверенно направился к дому, полагая, что это трактир.

Он не ошибся.

Киммериец соскочил с коня и зашел под небольшой навес, прикрывающий вход в дом от непогоды или палящего солнца. Он нажал на ручку двери, но она оказалась запертой. Конан потряс ручку, но двери не поддались.

— Закрыты на засов, — буркнул он разочарованно, услышав, как тяжелый деревянный брусок заерзал в петлях засова.

Он забарабанил в дверь своим тяжелым кулаком. Грохот от его ударов раскатывался по всему дому, и Конану показалось, что жилище безлюдно. Но немного погодя послышались тяжелые шаги, и из-за дверей раздался неприветливый голос:

— Кого еще Сет сюда несет?

— Приехали гости. Открывай свою конуру или я разнесу ее в щепки! — проорал Конан, которому подобное приветствие пришлось не по душе.

Заскрипел отодвигаемый засов, что-то упало на пол. Потом лязгнул замок и в приоткрывшихся дверях появился могучий мужчина, одетый в кожаную стеганую куртку, штаны и фартук. На голове его виднелось некое подобие кожаного шлема. В одной руке он держал лампу, а в другой кинжал, которым неуверенно размахивал перед собой.

При его мощной фигуре, роста он был небольшого, и его лицо не было похоже на типичные гирканские лица.

Он всмотрелся в темноту за порогом и воскликнул, как будто от удивления:

— Люди! Настоящие люди! Коней отведите назад в стойла, я открою вам задний вход.

Проговорив все это, он захлопнул двери прямо перед носом Конана.

Огромный киммериец в ярости сжал кулаки, но в этот момент сильный порыв ветра обрушил прямо ему на голову изрядную порцию ледяной воды, тут же охладившей его гнев.

Он вскочил на коня и только теперь, объезжая вокруг деревянной грубо обработанной стены трактира, заметил, что здание отделено от остальных домов узенькой улочкой.

Конан даже засомневался, что они смогут протиснуться туда, но потом, махнув рукой, он тронул коня.

Фыркнув и неохотно подчиняясь железной руке Конана, животное вошло в черную щель. Вьючные мешки терлись о противоположные стены улочки.

* * *

Стойла оказались на удивление сухими и такими же пустыми, как и улицы городка.

— Мне это не нравится. Что-то тут не так… — начала Соланна.

— Льет дождь! — рявкнул Конан. — Тебе хочется ехать дальше под дождем? Лично мне он не мешает!

— Хорошо, хорошо, — успокаивала его девушка, снимая седло с коня.

Оба путника, вытащив по пучку соломы из кучки в углу, вытирали коней. Затем киммериец насыпал им овса из собственного вьючного мешка.

Все это время стойло освещала лампа, которую хозяин трактира оставил повешенной на крюке у двери во внутренние помещения. Управившись с устройством коней, Конан снял лампу и направился внутрь.

Сам трактир был чисто подметен и проветрен. В помещении вкусно пахло горящим деревом и жареным мясом. В огромном очаге на вертеле запекалась туша поросенка. Вертел вращал мальчик с виду лет десяти.

Оба приезжих, осмотрев помещение, были удивлены его странным расположением. Столы были расставлены вдоль стен, а лавки окружали их с обеих длинных сторон.

Конан и Соланна сняли плащи и повесили их на крючки возле очага. От мокрой одежды мгновенно пошел пар. Конан подтащил скамью поближе к очагу и сел, протянув к огню разутые ноги. Соланна последовала его примеру.

— Что вы делаете? — раздался за ними неприятный скрипучий голос.

Киммериец открыл глаза и лениво взглянул на коренастого трактирщика, который держал в руке миску, полную дымящегося мяса, залитого красной подливкой. Его костлявые руки судорожно сжимали края миски и слегка тряслись. Конан заметил длинный белый шрам на руке трактирщика.

— Что тебе не нравится? — угрожающе рявкнул киммериец.

Он выпрямился, нависая над трактирщиком, голова которого едва доходила до середины груди Конана.

— Нет-нет, ничего, — быстро забормотал тот и его пальцы, вцепившиеся в миску, побелели. Он поставил еду на стол и из большого кармана на фартуке вытащил две маленьких буханки хлеба. Потом попятился задом к дверям кухни.

— У нас не принято переставлять лавки. Хозяин не любит этого…

— Какой еще хозяин, — проворчал Конан и сел. — Разве не ты хозяин этой конуры?

— Нет, господин, — поклонился трактирщик.

— Я здесь только распоряжаюсь.

— А когда появится хозяин? — вмешалась в разговор Соланна.

— Я не знаю, — снова непонятно зачем поклонился трактирщик, — но думаю, что ему давно пора уже быть здесь.

— А куда девались люди из города? — снова спросила Соланна.

Трактирщик, не ответив, исчез в кухне.

Конан между тем уже сидел у миски с ножом в руке и насаживал на него большие куски мяса. Обмакнув в подливку краюху хлеба, он с аппетитом насыщался.

— Эй, трактирщик, — крикнул он так, что мальчишка у очага подскочил от испуга, — принеси чего-нибудь выпить. Лучше всего какого-нибудь вина. Но только, чтобы было хорошим. И не скромничай насчет величины кувшина.

Трактирщик, просунувший было голову в помещение, исчез в кухне, как будто его сдула зимняя вьюга. Через мгновение оба посетителя услышали стук крышки погреба.

— Все люди в городке умерли, господин, — черные глаза мальчишки у вертела печально взглянули на Конана. — Только меня оставили в живых, чтобы я помогал их обслуживать. Каждый день они отправляются отсюда грабить окрестности. А когда в округе не останется ничего, что бы их интересовало, уедут в другое место.

— И ты боишься, что тебя с собой не возьмут?

— Он мне так и сказал, — кивнул мальчишка головой в сторону кухни. — Когда был пьян… Так и сказал.

— Ну и кто же хозяин всего этого… — спросил Конан.

— Некий Ватобек.

— Это имя мне ничего не говорит, — задумчиво сказал киммериец.

Казалось, он глубоко задумался, но при этом не переставал уничтожать еду в миске.

— Сколько у него человек? — поинтересовалась Соланна.

— Большой отряд. Он называет его полком. Я не умею считать до стольки…

— Шестьдесят-семьдесят человек, — зеленые глаза Соланны смотрели на Конана, губы были плотно сжаты. — С таким количеством нам не справиться.

— Почему мы должны их опасаться? — ухмыльнулся тот. — Будем вести себя как обычные путешественники. Завтра перед отъездом расплатимся.