— Она женщина со вкусом, — продолжал Бэрден. — Не удивлюсь, если она хохотала до упаду, увидев ваше розово-фиолетовое транспортное средство.

Кажется, он задел Кэркпатрика за живое. Знатоку искусства и пылкому ухажеру не пристало пользоваться таким нелепым средством передвижения. Оно было хуже позорного клейма или желтой повязки на рукаве. Постыдное свидетельство профессиональной принадлежности.

— А что такого смешного? — вызывающе спросил Кэркпатрик. — Какого черта она решила, будто может потешаться надо мной? — Раздражение сослужило ему плохую службу, заставив забыть об осторожности. — Я же не становлюсь другим человеком только потому что вынужден ездить на машине с рекламным лозунгом. Прежде она не чуралась ни меня, ни моих денег… — Он сболтнул лишнего, и его гнев внезапно утих: Кэркпатрик вспомнил, где находится и кто его собеседники. — Я хочу сказать, чо раньше давал ей образцы товара. Я…

— Несомненно, в качестве платы за оказанные услуги.

— Какого черта? О чем это вы?

— Вы сказали, что она показывала вам картины своего брата без его ведома. Это большая любезность, мистер Кэркпатрик. По-моему, за такое не жалко отдать флакончик лака для ногтей или кусок какого-нибудь мыла. — Уэксфорд улыбнулся. — Что же вы сделали? Взяли напрокат машину попроще?

— Я же вам говорю: мы никуда не ездили. Будь иначе, мы бы взяли её машину.

— О, нет, — тихо возразил Уэксфорд. — Вы не могли взять её машину. Радиатор прохудился. По-моему, вы раздобыли зеленую машину и поехали с мисс Марголис в Стауэртон.

Все ещё возмущенный насмешками над своим автомобилем, Кэркпатрик прошептал:

— Наверное, кто-то видел меня в Стауэртоне. Которн? Ну же, скажите, с вас не убудет.

— Почему Которн?

Лицо Кэркпатрика пошло красными пятнами.

— Он же из Стауэртона, — пробормотал торговец, немного запинаясь на свистящих и шипящих согласных. — И вечеринка была у него.

— Вы собирались в Шотландию, — задумчиво сказал Уэксфорд. — Вам надо было сделать крюк, чтобы заехать в Стауэртон. — Он тяжело поднялся и подошел к карте на стене. — Посмотрите, вот Лондонское шоссе, и вы должны были ехать по нему на восток, в Кент, если вам не хотелось через Лондон. В любом случае, Стауэртон вам не по пути.

— Ну, и что? Мне надо было убить целый вечер. Я не хотел приехать в Шотландию в первом часу ночи. Наверное, я мог думать лишь о том, что Энн не со мной. Боже, её даже не оказалось в Стауэртоне, она не пришла на эту вечеринку!

— Я знаю, — сказал Уэксфорд, возвращаясь к креслу. — Ее брат и мистер Которн тоже знают. Но откуда это известно вам? Ведь вы вернулись в Сассекс только сегодня утром. Знаете, очная ставка все прояснит. Вы не станете возражать?

Кэркпатрик разом обмяк. Возможно, просто устал от бесполезного вранья. Красавчик оказался хлипковат для треволнений. Внешность его была привлекательна благодаря вальяжному наклону головы, улыбке на губах. Но теперь у него под носом блестел пот, карие глаза, самая красивая деталь его облика, сделались похожими на глаза собаки, которой наступили на хвост.

— Хотел бы я знать, какую цель вы преследуете, — мрачно сказал Кэркпатрик. — Кто меня видел, и что я там, по его мнению, делал?

— Я вам скажу, мистер Кэркпатрик, — сказал Уэксфорд, пододвигая кресло.

— Когда мне вернут мой ковер? — спросила Руби Брэнч.

— Мы не химчистка, вы же знаете. Мы не выполняем срочных заказов.

Должно быть, она сокрушается из-за того, что времена, когда женщины носили вуаль, безвозвратно прошли, — подумал Бэрден. Он помнил вуаль своей бабки, плотную, непрозрачную, ниспадавшую на лицо из-под шляпы без полей и делавшую черты совершенно неузнаваемыми.

— Жаль, что мы не в Марокко, — сказал он. — Там вы могли бы носить чадру.

Руби угрюмо посмотрела на него и пониже надвинула шляпу, спрятав под ней глаза. Подбородок она укутала шифоновым шарфом.

— Теперь я меченая, — сказала Руби. — Надеюсь, вы это понимаете. Что будет, если я укажу на него, а он смоется? Тюрьмы нынче ненадежные, в газетах только об этом и пишут.

— Вам придется рискнуть, — сказал Бэрден.

Когда они сели в машину, Руби несмело спросила:

— Мистер Бэрден, вы так и не сказали, собираетесь ли дать ход тому, другому, делу. О содержании как бишь его… Ну, дома…

— Поглядим. Это зависит от вас.

— Я же всеми силами помогаю вам.

Они молчали, пока не добрались до окраин Кингзмаркхема. Наконец Бэрден сказал:

— Будьте откровенны со мной, Руби. Чем вы обязаны Мэтьюзу? Он расстроил ваш брак и тянул с вас деньги, вот и все.

Ее накрашенные губы задрожали, и Руби прижала к ним шарф, комкая его пальцами, покрытыми длинными серыми морщинами.

— Мы так много значили друг для друга, мистер Бэрден.

— Это было давно, — мягко сказал он. — Сейчас вы должны думать о себе. — Говорить такое было жестоко. Но, возможно, жестокость вообще свойственна правосудию, а инспектор уже привык если и не отправлять его, то, во всяком случае, ставить людей перед лицом закона. Но сейчас он уведет Руби от суда, уведет, чтобы узнать то, что хочет узнать. И жестокость послужит ему рабочим инструментом.

— Вам ещё почти десять лет до пенсии. Как вы думаете, станут ли женщины нанимать вас, если узнают о ваших делишках? А они непременно узнают, Руби. Ведь они читают газеты.

— Я не хочу, чтобы Джордж попал в беду. — Как прежде Уэксфорд, Бэрден не сразу вспомнил, что Мэтьюза зовут Джорджем. — Когда-то я с ума по нему сходила. Знаете, у меня не было ни детей, ни настоящего мужа. Мистер Брэнч годился мне в отцы. — Она замолчала и, просунув между шарфом и низко надвинутой шляпкой крошечный носовой платок, вытерла слезы. — Джордж сидел в тюрьме и так обрадовался, когда я нашла его.

Сам того не желая, Бэрден расчувствовался. Он едва помнил старого Брэнча, трясущегося и чудаковатого.

— Джордж получал у меня четыре фунта, — взволнованно продолжала Руби. — И сколько угодно выпивки. И добрую снедь. Но не хотел делить со мной ложе. До чего же это горько, мистер Бэрден, жить воспоминаниями и быть не в состоянии ничего изменить.

— Он не достоин вашей преданности. Ну же, выше нос, иначе мистер Уэксфорд подумает, что я вас пытал. Вы ведь никогда не слышали, чтобы Джефф Смит называл ту девушку Энн? Вы все это придумали, чтобы выгородить Обезьяну?

— Полагаю, так и было.

— Ну и молодец. Вы обыскивали комнату, когда обнаружили кровавое пятно?

— Я была слишком напугана. Послушайте, мистер Бэрден, я все думаю и думаю об этом. Джордж был там один несколько часов. В четверг, когда я ушла на работу, он составлял письмо. Может, они что-то забыли, а он нашел?

— Я тоже об этом думал, Руби. Похоже, великие умы мыслят одинаково.