Чарли услышал, как в другом конце комнаты тихо дышит Софи, и начал сбрасывать одеяло с намерением добраться до ее кровати, залезть туда и примоститься рядом с женой. Вдруг он вспомнил, что проделывал это дважды за последние десять дней, и третий раз будет уже слишком. Софи всегда просыпалась, как бы Чарли ни осторожничал, и хотя она утверждала, что через пару минут снова засыпает, он ей не верил. Ладно, сегодня ему не пришлось ни бродить по краю огромного, ярко освещенного поля с разрушенными колоннами и рекой, которая течет в гору и все время меняет направление, ни воевать с маленькими диковинными зверьками или машинами, которые ведут себя как животные. Чарли остался в своей постели.

На самом деле было не очень темно. В свете прикроватной лампы он видел контуры Софи. Слабые отблески падали сквозь приоткрытую дверь, которая отражалась в высоком зеркале у окна. Ранняя машина проехала в сторону города. Чарли знал, что он в безопасности, но пить в реальном мире хотелось не меньше, чем в воображаемом, к тому же пришлось встать, чтобы отлить. Он взглянул на часы только после того, как удовлетворил свои нужды и вернулся в постель: десять минут шестого. Не так уж и плохо. Судя по ощущениям, ему снесло две трети головы, а сердце переместилось куда-то в желудок; в остальном Чарли чувствовал себя вполне нормально и успешно следил за своим дыханием около часа, пока не провалился в дремоту, впрочем, довольно тяжелую.

Он очнулся, когда уже рассвело, и понял, что ему нехорошо, вернее — совсем плохо. Как обычно в это время суток, его утреннее «я» проклинало себя вечернего за преднамеренно оставленное внизу виски, без которого нечего было и думать о том, чтобы подняться. На ночном столике стояла кружка с чаем, рядом — пластиковая фляжка с ним же. Всего глоточек-другой, подумал он; вряд ли после них придется вылезать из постели. Чарли приподнялся на локте, сделал несколько глотков — вернее, выпил всю кружку, чай уже успел остыть — и вновь свалился пластом. Жидкость вскоре проложила новый, более прямой путь к его мочевому пузырю. Чарли перевернулся, досчитал до ста, не сводя глаз с массивного деревянного изголовья кровати, затем резким, как при игре в боулинг, движением схватился за него, еще раз досчитал до ста, подтянулся изо всех сил и придал телу полувертикальное положение.

Он посидел в этой позе, по-прежнему цепляясь за изголовье, и пробормотал: «Камень огромный руками обеими кверху катил он. С страшным усильем, руками, ногами в него упираясь, в гору он камень толкал»,[16]— и опустил ступню на пол. Ясно было, что если он все-таки доползет до уборной и вернется, то сразу же рухнет на кровать. Тем не менее, вернувшись, Чарли доковылял до туалетного столика, оперся ладонями с обеих сторон от жениного зеркальца в серебряной оправе и выглянул в окно: смотрел, но ничего не видел. Он чувствовал себя так, будто потерял все, что у него было, в том числе близких, и даже опыт многочисленных предыдущих похмелий не мог поколебать эту уверенность. Однако делать было нечего, и он стоял, собираясь с силами, чтобы заставить себя натянуть одежду — совсем как лыжник, который пытается не сойти с трудной дистанции. Готов? Хорошо… Давай! Вверх. Кругом. Вниз.

— Я только забегу к Рианнон! — крикнула Софи из кухни. — Они вроде бы дом нашли, но она хочет, чтобы мы с Гвен поехали вместе с ней, посмотреть. Это неподалеку от Холландского леса, знаешь, там, где когда-то жили Обри. Да, Дилис придет в одиннадцать, а мистер Бриджман уже здесь, он сейчас перед домом, так что ты будешь не один. — Софи говорила о приходящей уборщице и бывшем докере, который ухаживал за садом, иногда мыл окна и выполнял другую поденную работу. — Вернусь примерно к половине четвертого. Не скучай. Увидимся, когда увидимся, милый, — закончила она шаблонной фразой, чмокнула Чарли в макушку и ушла.

Спустя десять минут Чарли с трудом добрался из столовой, где они обычно завтракали, до холодильника на кухне. Постоял, выпил много яблочного сока и сжевал полусгоревший дырявый кусок поджаренного хлеба, который оставила Софи; о том, чтобы приготовить тосты самому, он и не думал: хлебница, тостер, вся эта возня — невыносимо! Еще он проглотил пару ложек апельсинового джема, зачерпывая прямо из банки. Сам по себе вид пакетика с кофе подле чистой кружки еще не мог бы подвигнуть его на действие, но наполовину полный электрический чайник решил исход дела. Чарли благополучно заварил кофе и даже добавил сахар, размешав испачканной в джеме ложкой. Поперхнувшись слюной, он успел поставить кружку на стол, прежде чем зайтись в отчаянном приступе кашля, отбросившем его на другой конец комнаты. Там он оказался лицом к лицу с мистером Бриджманом, который уже обогнул дом и стоял по другую сторону окна в восемнадцати дюймах от Чарли. Затем, как всегда в это время дня, раздался телефонный звонок.

— Чарли, это Виктор. Как ты себя чувствуешь?

— Более или менее как обычно.

— Да? Жаль. — Иногда Виктор говорил, что хорошо хоть не хуже. — Послушай, Чарли, мне надоели «Гриффитс и Гриффитс». Надоели по самое не балуй. — Он использовал местный вульгаризм для пущей убедительности. — Половину того, что они прислали вчера, пришлось выкинуть. Помнишь, мы как-то хотели поработать с компанией «Продукты Нижнего Гламоргана»? Может, я этим займусь?

— Валяй.

Чарли давно перестал мучиться вопросом о том, с какой стати брат по-прежнему делает вид, будто за состояние дел в «Глендоуэре» отвечают они оба. Впрочем, от этой скукотищи была некоторая терапевтическая польза.

— Отлично, спасибо. Еще мне не нравится наше домашнее белое. Омерзительное безвкусное пойло, а не вино. У меня есть парочка предложений на замену, но нужно, чтобы ты попробовал. Приедешь позже?

— Даже не знаю. Сегодня будет торжественная церемония в церкви Святого Догмайла, а потом — пьянка в «Принце Уэльском».

— Не напоминай; я бы ни за что не пропустил это мероприятие — как же, замечательная возможность полюбоваться Выпендрежным Выскочкой во всей красе! Только у нас беда с юным Крисом. Бедняга подцепил какую-то заразу, и я отправил его в постель, а заменить некем. Слушай, Чарли, найди на этом сборище трех-четырех знаменитостей и приведи их сюда на обед. Конечно, если получится. Позвони заранее. Курица в вине должна быть просто изумительной. Хорошо?

— Надо будет осмотреться, но я попытаюсь.

— Вот и умница. И голос у тебя повеселел. Ладно, Чарлз, береги себя.

Кофе в кружке почти остыл, но Чарли выпил все до капли — хотел восстановить водный баланс. Чуть позже добавил некрепкого виски с водой, протянув время как можно дольше, — он дал себе зарок не пить с утра пораньше, если хватит сил. В одиннадцать приехало такси, чтобы отвезти его в город. Садясь в автомобиль и зевая во весь рот, Чарли привычно подумал, что надо бы продать старенький «рено», который много лет пылится в гараже, если только Софи не берет его взамен своей машины. «Займусь этим завтра», — решил он.

По дороге такси проезжало мимо разных интересных мест, но самым занятным из них было здание Совета Нижнего Гламоргана, которое в шесть раз превосходило размерами старое здание Совета Гламоргана в Кардиффе, настоящий новый город в миниатюре. Поговаривали, что там к услугам чиновников имеются многочисленные коктейль-бары, изысканно освещенные столовые, дискотеки, джакузи, парикмахерские, массажные салоны и кабинеты интенсивной терапии, которыми служащие пользуются, когда не заняты обманом населения. Вся эта роскошь располагалась неподалеку от местной тюрьмы. Другим примечательным сооружением были доки, где в свое время мистер Бриджман получал весьма приличную зарплату и обогащался другими способами. Там, куда приходили десятки кораблей, груженных древесиной, рудой, чугуном, углем, коксом, цинком, теперь виднелся ржавеющий земснаряд и обшарпанное грузовое суденышко под бело-красно-голубым флагом Югославии.