И в этот самый момент из-за кулис появилась Мишель Моррис, их секретарша, в платье Эффи, подогнанном по фигуре. Она не почувствовала напряжения, царившего в зале, и не заметила Эффи.

– Господи, я так нервничаю. Ну, движения-то я выучила, но вот в ноты попадать. – Мишель осеклась, увидев Эффи.

Эффи нахмурила брови еще сильнее:

– СиСи, что происходит? Лоррелл, что происходит?

– Эффи, Кертис должен был.

– Любить меня, – сказала Эффи. – Кертис должен был любить меня.

Кертис вошел в зал, увидел Эффи и сделал знак музыкантам и рабочим пойти передохнуть.

– Вот и ты, Эффи, – беспечно начал он, – а я-то уж все обыскал. – но замолчал, увидев Мишель.

– Я отошла на минуту, чтобы уладить кое-какие собственные проблемы, а ты взял и заменил меня в моей группе? В группе, которую я создала? – Эффи кипела от злости.

Кертис решил отбросить любезности.

– Я много месяцев предупреждал тебя, чтобы ты прекратила так себя вести. Ты не особо старалась, опаздывала и доставляла всем нам массу хлопот. А сегодня даже не изволила явиться на репетицию.

– Это ложь. Я не создавала никому никаких хлопот. А сегодня ходила к врачу, потому что плохо себя чувствовала.

– Эффи, речь не про сегодня. Это тянется уже слишком долго. Ты работаешь спустя рукава сама и саботируешь нашу работу. Кроме того, ты так располнела, что не вписываешься в группу. Тебе нужен перерыв.

– Что? Да я никогда и не была худышкой! – Эффи посмотрела на себя, словно ища доказательств. – Ты так говоришь, потому что трахаешься с этой тощей и заурядной девкой!

– Это кого это ты называешь заурядной? – спросила Дина, упирая руки в боки. – А сама-то знаешь кто? Самовлюбленная эгоистичная певичка-любительница!

– Ах ты! – завопила Эффи. – Да, это я тебя назвала тощей заурядной девкой, с которой он трахается!

– А теперь послушай сюда, мисс Ой-все-вокруг-вино-ваты, – процедила Дина сквозь зубы. – Я слишком долго терпела твое поведение – твою стервозность, нытье и капризы.

– Черт побери, – встряла Лоррелл, – когда вы прекратите эти разборки?

– Не вмешивайся, Лоррелл, это наше с Диной дело.

– Да? – недоверчиво спросила Лоррелл. – Вообще-то и мое тоже. Это и моя группа. И я устала, Эффи. Устала от всех проблем, которые ты нам создаешь.

Эффи в ярости покачала головой, словно стряхивая с себя слова Лоррелл, а потом ткнула в нее пальцем:

– Я всегда знала, что вы сговорились против меня.

– Лоррелл тут ни при чем, – спокойно сказала Дина. – Просто ты всегда думаешь только о себе.

Кертис запрыгнул на сцену и схватил Эффи за локоть, чтобы сказать свое веское слово:

– Я так и знал, что от тебя будут одни неприятности.

– Неприятности? Кертис, я же твоя женщина.

– Да, но из группы ты уходишь. Я не для того столько сил вложил, чтобы ты все взяла и разрушила. Ну, давай, ругайся, кричи, ори все, что хочешь. Я тебе заплачу неустойку.

– Меня нельзя купить ни за какие деньги, Кертис, запомни! – закричала Эффи.

– Остановись, Эффи. просто возьми деньги и уходи, – сказал СиСи; в его взгляде отчетливо читалась усталость.

Эффи резко повернулась и посмотрела брату в лицо:

– Ты с ними заодно, СиСи?

– Успокойся, Эффи. В этот раз ты сама знаешь, что виновата.

– Они и твою черную задницу купили с потрохами!

– Повторяю: успокойся. Ты перегибаешь палку.

– Я вам перегну, я вам еще не так перегну! – Эффи мерила шагами сцену.

Мишель больше всего на свете хотелось бы раствориться за кулисами или оказаться в офисе и печатать какую-нибудь бумажку.

– Я не хочу в этом участвовать. Я здесь совсем уж ни при чем. Это ваше дело, и меня ваши разборки не касаются.

– Еще как касаются, милочка. Ты же тоже приложила свою маленькую хитрую ручку, чтобы вытурить меня из группы. Ну, сколько тебе пришлось выложить, чтобы тебя взяли?

– Следите за языком, мисс Эффи Уайт! – Мишель снова обрела дар речи. – Я не собираюсь выслушивать оскорбления от второсортной певички, которая не может держать себя в руках.

– Так! Все вон. Нам с Эффи надо поговорить, – велел Кертис, и все остальные гуськом ушли со сцены. Когда они остались наедине, Кертис сказал: – Эффи, ты сама роешь себе могилу. Мы во «Дворце Цезаря», тебя не найти, что еще я должен был делать?

Эффи молча стояла на сцене. Кертис пытался убедить девушку, хотя, по большому счету, ему было плевать, согласится она или нет. Шоу, в том виде, как он его создал, с заменой Эффи на Мишель, состоится точно по плану. Но Кертису хотелось услышать от Эффи, что это она, а вовсе не он заварила всю эту кашу.

– Может быть, потом, когда ты возьмешься за ум, мы подумаем насчет того, чтобы вернуть тебя, но сейчас, пока ты ведешь себя подобным образом, я не вижу выхода.

Эффи закрыла глаза и начала делать то, что умела делать лучше всего на свете. Петь. Она пела о любви, о том, что не может уйти, не может жить без него, умоляя о любви.

Она подержала последнюю, тоскливую и вызывающую ноту, но когда открыла глаза, то увидела, что стоит на сцене одна. Кертис ушел.

Кертис сделал Дине предложение в Париже, когда они прогуливались вдоль Сены и любовались фонариками, подмигивающими с Эйфелевой башни. Редкий момент отдыха от бесконечных концертов, пресс-конференций, турне и походов по магазинам, куда за ними таскалась целая свора журналистов. Дина была выжата как лимон. Она как-никак солистка трио «Мечты», звезда, со всей вытекающей ответственностью. Именно на ее хрупкие плечи ложилась основная ноша – солировать в студии и на сцене, отвечать на вопросы репортеров, вести себя как настоящая аристократка среди европейских послов и чиновников, настоявших на приеме в честь нее и девочек, всегда выглядеть как картинка, чтобы на всех снимках и роликах смотреться безупречно. Больше всего на свете Дине хотелось выйти на улицу, вдохнуть ночной воздух и не беспокоиться, как бы кто не увидел, что она держит любимого за руку, не притворяться, что они не вместе, как было с той самой ночи, когда Кертис соблазнил ее в роскошном укромном бунгало в Мичигане задолго до того, как их вычислила Эффи. Кертис говорил, что необходимо сохранить их роман в тайне от прессы и всех остальных, для того, чтобы сосредоточиться на главной цели – «Мечты» становились звездами мирового масштаба, и у них было столько фанатов, влияния, денег и престижа, как у ливерпульской четверки. Кертис частенько повторял Дине:

– Ты как Джон Леннон, только чернокожая и в юбке. Без него не было бы «Битлз». Так и у нас: нет тебя – нет и трио «Мечты».