Мордвинов щелкнул крышечкой часов, как бы подчеркнув важность сказанного.

— Я сделаю все, что в моих силах, ваша светлость, — просто ответил на это Рылеев.

Граф пристально посмотрел Рылееву в глаза и молча кивнул. Похоже, ответом он остался доволен. Считая совещание оконченным, гости задвигали стульями, поднимаясь из-за стола.

Никто из присутствующих и не подозревал, что для многих из них это заседание станет последним. Эти умные, властные, дельные люди, действительно цвет нации, пока не догадывались о той роли, которая была им уготована историей. Пройдет совсем немного времени, и царь Николай I, благодаря своей хитрости и уму вышедший победителем, назначит многих из них судьями в процессе над людьми, которые навсегда войдут в историю России под именем декабристов. Сперанский, например, будет подписывать осужденным смертные приговоры, а Мордвинов, отдадим ему должное, постарается смягчить наказание. Его стараниями практически все казни будут милостиво заменены высочайшим повелением на пожизненную ссылку и каторгу. Да и их впоследствии сменят более короткие сроки и относительная свобода на поселениях. После казни зачинщиков Николай как будто потеряет интерес к процессу. А среди пятерых повешенных окажется Кондратий Федорович Рылеев, управляющий делами Российской Американской компании.

Мордвинов и Сперанский, взявшись под руки, направились уже было к двери, как она отворилась сама и в комнату вошел отлучавшийся на звон колокольчика столоначальник компании Орест Михайлович Сомов. Он был смертельно бледен и сильно взволнован, чего ему не удавалось скрыть.

— Господа, я бы попросил всех задержаться… — выдавил из себя Сомов.

— Боже мой! Что с вами, любезнейший Орест Михайлович?! — обеспокоенно воскликнул Мордвинов. — Уж не призрак ли какой вам там привиделся?

Граф, разумеется, шутил, стараясь разрядить обстановку, ставшую вдруг напряженной. Но Сомов шутки его не понял или не принял. Он продолжал закрывать спиной и растопыренными руками огромную двустворчатую дверь с позолотой, будто и впрямь ожидая, что сейчас в комнату начнут ломиться гости из преисподней. По крайней мере, именно это можно было прочитать на его испуганном бескровном лице.

— Кто знает, граф… Может, вы и недалеки от истины, — хриплым голосом произнес Сомов. — Господа, я бы попросил вас задержаться. А вас, Кондратий Федорович, милости по… попрошу выйти. Вас… Вас ждут-с.

Все повернулись к Рылееву. Тот несколько озадаченно посмотрел на Сомова, но, показывая пример невозмутимости и умения владеть собой, спокойно положил бумаги на стол и твердым шагом направился к выходу.

Наше время. Калифорния. Отель у музея «Форт Росс»

На залитой солнечными лучами площадке утеса, над мерным рокотом прибоя Великого океана сидела Марго, замерев в позе «лотоса». Высоко в небе парил орел, величаво оглядывая свои обширные владения: берег, изрезанный бухтами и ощетинившийся вековыми соснами, серпантин дороги вдоль моря, устье реки, впадающей в океан, и мост, который соединял ее берега.

От шоссе тоненьким ответвлением бежала к отелю, живописно расположившемся на берегу, подъездная дорога. С высоты птичьего полета отель казался игрушечным теремком. И уж совсем крошечной была одинокая девичья фигурка, сидевшая на самой кромке скалы.

Подставив лицо лучам утреннего солнца, Марго, казалось, целиком слилась с окружавшей ее природой. На девушке было некое подобие шелкового кимоно. Тонкую талию стягивал черный пояс.

Наконец девушка медленно открыла глаза, поднялась на ноги и широко раскинула в стороны руки. Ветер тут же любовно овеял ее стройный стан. Сначала очень размеренно, а потом все быстрей и быстрей девушка начала выполнять упражнения. Серия плавных широких движений сменялась резкими выбросами рук и ног, наносящих невидимому противнику смертоносные удары. Постепенно ритм ускорялся, движения становились все сложней. Но «танец» Марго оставался безупречен. Он назывался «танец Огненного дракона». Стремительно летали руки и ноги, лишь на миг застывая для фиксации удара. Разворот, кувырок вперед, прыжок, молниеносная группировка при приземлении — и вот снова грозная воительница застыла, балансируя в немыслимой позе, действительно напоминавшей изготовившегося для броска дракона.

По тропинке, ведущей от отеля, до пояса раздетый и с полотенцем через плечо, к утесу приближался Фимка. Резво, как горный козел, он прыгал по камням, а на лице его сияла счастливая улыбка. Довольно точно выводя мелодию, он насвистывал песенку: «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…»

Вдруг, будто налетев на невидимый столб, парень замер как вкопанный. Его взору открылась почти языческая сцена — в вихре немыслимого танца на площадке перед обрывом крутилась обнаженная по пояс Марго. Верхнюю часть кимоно, чтобы не стеснять движений, она уже сбросила с плеч, а широкие шелковые штаны были задраны вверх и заткнуты по бокам за пояс, открывая стройные загорелые ноги. Знаменитая татуировка Марго как будто ожила! Змей-дракон двигался и извивался в ритме смертоносного танца на лоснящейся от пота коже девушки.

Фимка так и застыл с открытым ртом, не смея пошевелиться. Он во все глаза смотрел на девушку, боясь нарушить миг ее полного, трансцендентального единения с океаном, солнцем, небом, ветром, землей. На лице его заиграл все расширявшийся румянец, а из глаз заструилось неподдельное восхищение.

Наконец Фимка не выдержал и громко сглотнул. Хрустнула под его сандалетом предательница-галька и… ему даже показалось на миг, что замерло все, даже ветер!

Марго резко остановилась и, развернувшись, вперила гневный взгляд в пришельца. Что-то было в ее взгляде такое, что все слова застряли у Фимки в горле. Наконец взгляд Марго, будто выйдя из транса, слегка потеплел. В нем, как показалось Фимке, даже появились знакомые озорные искорки. Нисколько не смущаясь и даже подчеркнуто медленно, Марго по-кошачьи выгнулась, натянула на плечи кимоно, опустила штанины и, подняв с земли покрывало, с ехидной улыбкой двинулась навстречу Фимке. Девушка шла, демонстративно покачивая бедрами, как манекенщица на подиуме. Фима моментально и совершенно некстати вспотел. Стоя посреди тропинки, он с нескрываемым восхищением взирал на Марго.

Осознавая свою полную над ним власть, сравнимую с властью удава над кроликом, Марго почти вплотную приблизилась к зардевшемуся Фимке. На какой-то миг молодому человеку даже показалось, что его сейчас поцелуют. Упиваясь своим полным гипнотическим контролем, Марго приблизила губы к полуоткрытому Фимкиному рту. Чтобы не рухнуть в обморок, Фима закрыл глаза.

— Закрой рот, гланды простудишь, — прошептала ему в ухо Марго и, весело расхохотавшись, обогнула стоявшего столбом Фимку и легко побежала вверх по тропинке.

Фимка пылал, как маков цвет, но сдаваться было нельзя.

— Марго!.. Марго! — крикнул он вслед удалявшейся девушке.

— Ну, чего тебе? — смеясь, обернулась к нему Марго.

— Марго, — начал было Фима, но слова, способные выразить его чувства, никак не складывались в предложение. Наконец, тряхнув головой, Фимка выдавил: