…Правда, Настина идея выбраться сегодня из дому оказалась неудачной. В супергипермаркете оказалась туча народу! Девушка еле нашла место на подземной парковке, полчаса втискивалась между двумя авто… Двое уборщиков в соседнем ряду стояли, смотрели, показывали пальцами на Настины маневры, смеялись, сверкая золотыми зубами. Сволочи. Хотя нельзя так о людях!

А в самом магазине – тоже не протолкнешься, граждане набивают свои тележки едой и алкоголем… Конфеты, цветы в горшках зачем-то. «Ах, да, сегодня же Восьмое марта!» – внезапно озарило Настю. Она и вчера могла об этом догадаться, когда ей на работе подарили три гвоздики и керамическую кружку, как и прочим представительницам женского пола в коллективе. Но как-то это официальное поздравление прошло мимо Настиного сознания… Да, она помнила, что выходные совпадают с Женским днем, но все равно упустила, что праздник может как-то повлиять на городскую жизнь. Зато теперь ясно, почему столько людей спешит набрать подарков и вкусностей к вечеру.

Когда Настя, отстояв часовую очередь к кассе, загрузила продукты в багажник и, не без труда, сделав пару лишних кругов, выбралась из подземелья, то обнаружила уже изрядные пробки на улицах.

Тащиться в потоке, стиснутой со всех сторон автомобилями, Насте было жутковато. Она боялась кого-нибудь стукнуть и то и дело тормозила. Сзади нервно бибикали. Справа какая-то немолодая дама в меховом манто, сидевшая на пассажирском сиденье рядом с водителем, холодно и недобро наблюдала за Настей. Слева угрожающей скалой высился оранжевый мусоровоз. Впереди – зад серебристой «Мазды». Номер у авто впереди был напевный, из одних гласных.

– А-а-у-у, ауа-а… – принялась нервно напевать Настя. Да, и еще три «тройки». Крутой номер. Стекла тонированные. В той серебристой машине сидит кто-то важный, наверное. Если Настя влетит в зад серебристой «Мазды», то ее владелец будет очень недоволен. «Ты у меня за всю жизнь не расплатишься…» – угрожающе скажет он неопытной автомобилистке.

Настя похолодела. Потом вспотела. Притормозила, когда поток в очередной раз встал, посмотрела на себя в зеркало. Румяная, лохматая, тушь потекла, шарф сбился на сторону, рот полуоткрыт, круглые от ужаса глаза… Выглядит гораздо моложе своих двадцати четырех лет, этакой пэтэушницей из пригорода. Подобному чучелу даже Восьмого марта поблажки не дадут, заставят отвечать по всей строгости закона.

Через квартал поток неожиданно быстро стал рассасываться. А потом и вовсе, когда Настя свернула на боковую улочку, дорога опустела. Впереди только серебристая «Мазда» маячила, а перед той – еще одна машина. «Мазда» бибикнула сердито, и первая машина свернула в проулок.

«Мазда» начала разгоняться. И тут Настя увидела маленькую рыжую кошку – впереди, в начале улицы. Кошка с деловым видом бежала поперек тротуара, к дороге… Хоть Настя и находилась довольно далеко от перебегающей дорогу кошки, девушка остановилась.

А вот серебристая «Мазда» даже не притормозила. Наоборот, водитель дал газу, хотя кошку было видно как на ладони.

Удар. Его не было слышно, зато видно – рыжая кошка подлетела вверх, а потом упала. Теперь она уже лежала в стороне, в правом ряду. «Мазда» уехала.

Несколько секунд Настя сидела, ошеломленная. Потом мимо промчалась еще машина, объехала лежавшую на проезжей части кошку. Эта-то машина объехала, а другой водитель может и не заметить. Если кошка еще жива? Надо ее хотя бы на тротуар перенести.

Настя выскочила, подхватила кошку на руки, метнулась к тротуару. «А что этот тротуар, спасется на нем животное, что ли?» Кошка на Настиных руках висела безвольно, грязным рыжим воротником. И Настина белая куртка тоже выглядела уже безнадежно грязной.

– Киса. Киса? Кис-кис-кис! – дрожащим голосом позвала Настя. У нее никогда не было животных, и она понятия не имела, как с ними обращаться. Поэтому еще и инстинктивно опасалась их, ожидая подвоха. Звери же!

Кошка никак не отозвалась. Но бок у нее вздымался – дышала, значит. Живая. На шее висела какая-то грязная, полуоборванная тряпка. Ремешок? Хотя животное не напоминало домашнее.

«Вот ведь сволочь. Видел же, что кошка бежит, мог бы и притормозить, пропустить ее. Садист! Рыжая кошка на темно-сером асфальте… Такое яркое пятно, за версту видно! А не увидел! А если бы ребенок решил дорогу перебежать? Нет, нет, это нарочно он, псих, живодер… Я и то видела, хотя сзади ехала! Может, в полицию сообщить? Говорят, за убийство животных теперь посадить могут… Да кого я обманываю! – взорвалась Настя. – Посадят этого типа, как же… Отмажется, наврет с три короба, взятку даст!»

Бросить бедное животное Настя уже не могла. Вот не могла почему-то, и все тут. Если бы бросила, положила кошку, например, на затянутый обугленным льдом газон, то была бы такой же равнодушной негодяйкой, как владелец серебристой «Мазды».

Стиснув зубы, Настя вернулась к своей машине, осторожно положила кошку на заднее сиденье. Потом села на водительское место. Принялась искать в сотовом телефоне, параллельно служившем и навигатором, ближайшую ветклинику. Нашла. И недалеко, всего в двух кварталах.

Доехала быстро, припарковалась ловко – вероятно, оттого, что перестала думать о дороге.

…Дежурный врач – бородатый, немолодой, очень спокойный на вид, принялся осматривать кошку.

– Ваша? – спросил он.

– Нет. Только что машина ее сбила. При мне. Нарочно, представляете!

– Представляю. Усыпить хотите?

Настя вздрогнула. Потом пробормотала:

– А что, все так плохо?

– Пока трудно сказать. Ни переломов, ни повреждений внутренних органов пока не замечаю. Похоже на обморок.

– Обморок?!

– Да. У животных тоже обмороки бывают.

– И… и что мне теперь делать?

Доктор принялся загибать пальцы:

– Вариант «а» – усыпить. Вариант «б» – отдать в приют. Вариант «в» – взять себе.

– Нет, куда ко мне-то… – покачала головой Настя, сразу отвергнув первый и последний варианты. – Лучше в приют.

– Хорошо. Приют – так приют. Только сразу предупреждаю – они все переполнены, вряд ли возьмут животное.

– Тогда вы ее возьмите. Оставьте здесь! – взмолилась Настя.

– Девушка, нет. Это частная клиника. Тут негде держать кота.

– Кота?

– Ну да. Это кот. Он. Самец. Месяцев пять-шесть ему, еще очень молодой. Котенок, даже можно сказать. Порода неизвестна, помесь скорее всего. Раньше жил в доме, можно предположить, а последние несколько месяцев – на улице, точно. У него и имя есть.

– Имя?

Вместо ответа врач вложил в руки Насти порванную веревку с шеи животного. В ней с трудом можно было угадать ремешок, когда-то очень красивый, а теперь совершенно потрепанный, рваный и замызганный. На небольшой металлической, покрытой царапинами и пятнами подвеске были выгравированы какие-то буквы.

Настя вгляделась и прочитала вслух: