Магнус подошел и встал рядом с ней, стараясь не обращать внимания на нежный запах лаванды, исходящий от ее волос. Он заметил, что они высохли. Он видел с реки группу детей, катающихся с горки, и догадался, что там была и она. Это так на нее похоже. Его подозрения подтвердились, когда она появилась во дворе, мокрая от снега. Ее неослабная радость перед лицом его страданий сейчас уже не казалась такой неуместной. Она же не знала. «Чего я на нее так обрушился? Действительно осел».

– Входное отверстие маленькое и круглое, поэтому, думаю, это игольчатый наконечник.

Он кивнул, возвращаясь к настоящему.

– Да, я тоже так подумал. – Чтобы пронзить кольчугу с близкого расстояния, длинный тонкий заостренный наконечник подходит больше всего. Плоский и широкий причинил бы куда больше вреда, в особенности зазубренный.

– У тебя есть ложка для стрел?

Магнус покачал головой. Ему доводилось видеть такую, но надобности в ней никогда еще не возникало. Она представляла собой тонкую ручку с деревянным ложкообразным концом. Им обхватывался наконечник, и тогда легче было вытащить его целым.

– Тогда будем надеяться, что английский солдат смазал этот наконечник чем-то посильнее, чем пчелиный воск. Но если нет, мне понадобится что-нибудь, чем его вытащить.

– У меня есть кое-какие инструменты. – Он развернул предметы, которые принес с собой в кожаном мешочке с кармашками, и протянул ей для осмотра.

Она окинула инструменты внимательным взглядом и вытащила длинные тонкие железные щипцы.

– Эти, я думаю, подойдут. – Помолчала немного. – Ну что ж, с Богом.

Он видел по тому, как горели ее щеки и дрожала рука, что она сильно нервничает, но старается этого не показать. Однако не колеблясь приступила к вытаскиванию стрелы, сосредоточенная, как воин на поле боя.

А она во врачебном деле мастер, осознал Магнус. Она как будто создана исцелять и чувствует себя при этом спокойно и на своем месте.

Стрела вышла легко. К несчастью, без наконечника. Но извлечение стрелы кровотечения вроде бы не усилило.

Крошечная морщинка между бровей – единственное, что выдавало ее реакцию на опасную ситуацию.

– Я бы воспользовалась трепаном для расширения входного отверстия, чтобы лучше видеть наконечник. Но в таком месте лучше не буду рисковать. – Она взяла пинцет. Их глаза встретились. – Будь готов прижать ткань к ране, как только я вытащу.

Он кивнул.

Она вставила пинцет в дырку, проделанную стрелой. Макгрегор застонал, но Магнусу не было нужды звать на помощь, чтоб держать его. Раненый воин был настолько слаб, что он мог удерживать его без особого труда. Хелен твердой рукой равномерно вводила инструмент в отверстие шеи, тщательно следя за тем, чтобы следовать точно по пути стрелы. Магнус услышал стук железа о железо. Ловким, тонким прикосновением она сжала пинцет, пытаясь ухватить наконечник. Потребовалось несколько попыток, но наконец ей это удалось. Она начала медленно вытаскивать пинцет.

Каждая секунда была настоящей агонией. Он все ждал предательского выплеска крови, которое будет означать, что что-то пошло не так. Что она задела одну из вен, проходящих через шею.

И даже увидев наконечник, Магнус все еще не мог поверить, что она сделала это.

– Давай, – сказала Хелен. – Прижми ткань к шее.

Они оба во все глаза смотрели на Макгрегора, пристально наблюдая за его состоянием.

– Это же Грегор Макгрегор, – заметила она вдруг.

Магнус нахмурился.

– Ты его знаешь?

Она бросила на него удивленный взгляд.

– По Горным играм. Но я бы все равно его узнала. Все девушки старше пяти лет слышали об этом человеке.

Магнусу была прекрасно известна репутация Макгрегора – видит Бог, они любят поддразнивать его за «смазливое» лицо, – но услышать это от Хелен было почему-то не совсем приятно.

Он сжал губы и отвернулся, сосредоточившись на друге, а Хелен между тем нашла леди Анну и проинструктировала ее, как приготовить целебную мазь.

К тому времени как мазь оказалась готова, рана уже почти перестала кровоточить и можно было убрать ткань.

– Надо прижечь рану железом, – сказала Хелен.

Он достал одно из приспособлений, сделанных специально для этой цели – длинный тонкий металлический штырь с деревянной ручкой, а с другого конца загнутый под нужным углом и с плоским утолщенным кончиком – и раскалил его на огне. Потом крепко держал Макгрегора, пока Хелен прикладывала горячий металл к ране, спаивая ее концы. И даже ни разу не передернулась от вони. Наконец она смазала рану мазью и перевязала чистой тканью, прежде чем взяться за него.

С помощью Бойда и Макруаири – этому ублюдку, похоже, доставляло удовольствие наблюдать, как Магнус терпит боль, – Хелен поставила сломанные кости на место. С плечом, куда попал первый камень, было не так плохо, но вот рука, которой он прикрывался от рушившихся стен, сломалась чуть ли не пополам. Единственное утешение, по словам Хелен, это что кость не вылезла наружу.

Закончив, Хелен приложила к руке с двух сторон тонкие дощечки, как делала тогда, с собакой, и плотно обвязала их полотняными полосками, вымоченными в яйце, муке и животном жире, чтоб затвердели. Руку он должен будет носить на перевязи. И, о чудо из чудес, Макгрегор был все еще жив.

Благодаря Хелен один из его друзей был сегодня спасен. Но его радость умерялась потерей другого. Когда Хелен встретилась с ним взглядом, он отвернулся.

Смерть Уильяма Гордона окутала замок мрачным покровом, который не могло развеять даже неуклонно улучшающееся состояние Грегора Макгрегора. Гости, веселившиеся на их свадьбе всего неделю назад, теперь слушали, как тот же священник молится за бессмертную душу жениха.

Хелен сидела на передней скамье часовни рядом с братьями, слушала бубнящего на латыни священника и все никак не могла постичь такой ужасный поворот событий. Просто невероятно, что того красивого, беззаботного молодого человека, который стоял рядом с ней в этой часовне неделю назад, больше нет.

Ей не место здесь, на почетном месте в качестве его жены. Ее немилосердно терзала мысль, что она ведь намеревалась расторгнуть их брак. Печаль, которую она испытывала теперь, казалась недостаточной перед лицом страданий тех, кто любил его по-настоящему. Магнус. Ее брат. Даже леди Изабелла была убита горем.

Хелен должна была бы горевать сильнее, ведь правда? Но где взять ей той скорби, которой он заслуживает, если она едва знала его?

Она не поднимала глаз от своих дрожащих рук на коленях, боясь, что все увидят правду. Она самозванка, страдающая от своей эгоистичной вины, а не по погибшему мужчине.

Она не знала, как он умер. Нападение, сказали они. Его тело утонуло в море.

Внезапно она почувствовала, что брат тянет ее за руку, помогая подняться. Поминальная служба закончилась, дошло до нее.