Щеки Хелен вспыхнули от унижения.

– Ты ошибаешься, Кеннет. Магнус не испытывает ко мне ровным счетом ничего.

– Мне прекрасно известны чувства Маккея. – Он бросил на нее один из своих покровительственных братских взглядов и отодвинул в сторону, воинственно выпятив грудь. – Может, тебя он и обманул, но меня не проведешь. Он чуть не свихнулся в ту ночь, когда ты вышла замуж за Гордона. Он хочет тебя. До сих пор хочет. Вопрос лишь в том, как далеко он зайдет, чтоб добиться своего.

Хелен похолодела от ужаса, когда до нее дошло, на что намекает брат. Магнус не может быть причастен к смерти Уильяма, это исключено. Взгляд ее метнулся к Магнусу. Лицо его побелело. Страшно побелело. Но больше всего ее потрясло страдальческое, загнанное выражение его глаз.

Она кинулась между ними, ожидая, что Магнус ударит ее брата. Кеннет этого заслуживал.

Чего она не ожидала, так это того, что Магнус повернется и пойдет прочь.

На следующее утро Хелен уезжала вместе с родными, уверенная, что больше никогда его не увидит. Во второй раз сердце ее разбилось. Ей хотелось пойти за ним, но она понимала, что это невозможно. Все кончено. И теперь уж скорее всего навсегда.

Солнце припекало непокрытую голову и торс Магнуса, грудь вскоре стала липкой от пота. Достигнутое в январе перемирие между шотландским королем Робертом и королем Англии Эдуардом II дало временную передышку от войны, но не от Маклауда. Передышка для Маклауда означала еще больше тренировок.

Командир Горной стражи и прославленный тренер воинов снова атаковал его, размахивая огромным двуручным мечом, словно тот весил не больше палки. Нанеся удар вначале справа, высоко над головой Магнуса, а потом слева, Маклауд вынудил Магнуса двигать рукой и плечом во всех направлениях, чтобы отразить мощные удары.

Болело адски, но Магнус стиснул зубы и заставил тело побороть боль, отбивая каждый удар. Непростая задача против величайшего шотландского воина, особенно для мужчины, рука и плечо которого были здорово поломаны всего несколько месяцев назад. Но он уже вполне крепок, чтобы выстоять против натиска Маклауда.

Магнус понимал, надо радоваться, что рука так хорошо зажила, но вынужденные недели бездействия были для него сущей пыткой. Целых два месяца, пока не стало возможным убрать дощечки и снять руку с перевязи, он чуть ли не на стенку лез. Потом еще месяц, прежде чем можно было наконец взять в руку меч.

Рука его была слабой, как у какого-нибудь проклятого англичанина! Последние два месяца он целыми днями тренировался с целеустремленностью фанатика, чтобы восстановить силу. У него не было времени думать ни о чем постороннем.

Он одернул себя, раздраженный этой своей оплошностью. «Сосредоточься, черт бы тебя побрал!»

Теперь, когда рука зажила, оставалось только стоически терпеть боль. В чем Маклауд, похоже, вознамерился не давать ему передышки.

Командир снова нанес удар сокрушающей силы, который свалил бы даже быка. Магнус блокировал его своим мечом. Оглушительный лязг металла сотряс воздух и всю левую половину его тела. Маклауд напирал с такой силой, что Магнус мог прочесть надпись на своем мече: «Будь храбрым. Будь сильным». Девиз Маккеев, чертовски уместный в данную минуту. Боль была невыносимой, но он сумел оттолкнуть свирепого воина.

– Думаю, он устает, Маклауд, – заметил Макгрегор с галереи, которая в данном случае представляла собой тюк сена, перевернутые клети и старую бочку, расставленные рядом с тем участком крепостного двора, где они каждое утро тренировались. Еще несколько воинов тоже пришли понаблюдать. Лишь изредка выкрикивая что-нибудь подбадривающее, они в благоговейном молчании смотрели на сражение двух здоровенных мужчин. Все, кроме Макгрегора. Тот никак не желал заткнуться. – Будь с ним помягче, ладно?

Магнус метнул в него убийственный взгляд.

– Поди к черту, Макгрегор. Что-то не слышал, чтоб ты изъявлял желание поучаствовать.

Но Макгрегор привык к его дурному настроению, ибо Магнус срывал его на нем все последние пять месяцев.

Как и Магнус, Макгрегор уже полностью выздоровел, рана от стрелы, которая должна была убить его, зажила. Помимо ярко-красного шрама, где была дырка от стрелы – и который с каждым днем светлел, – от ранения не осталось и следа. Ему даже лихорадки удалось избежать.

Благодаря Хелен.

«Проклятье, не думай о ней».

Магнус сжал челюсти от непроизвольного наплыва эмоций. Когда он думал о Хелен, то неизбежно возникала мысль и о Гордоне. В его сознании они навеки связаны. Потрясение от смерти Гордона постепенно прошло, но не чувство вины. Хелен оказалась вовлеченной в эту вину, и Магнус не мог ей этого простить.

Он был благодарен ей за то, что она сделала для него – и за Макгрегора, – но между ними больше ничего не осталось.

«Пригляди за ней».

Обещание, данное Гордону, преследовало его. Ему не за что чувствовать себя виноватым, черт побери. Не было проведено никакой связи между Гордоном и уже ставшим легендарным нападением Горной стражи в Триве.

Он не нарушает свою клятву Гордону. Нет никакой угрозы. По крайней мере реальной угрозы. И не было б никакой вообще, если б ее братья держали рты на замке. Пару месяцев назад, во время первого королевского парламента в Сент-Эндрюсе, граф и Кеннет Сазерленд учинили неприятности, начав задавать опасные вопросы об обстоятельствах смерти Гордона. Эти же вопросы поднимались и его родственниками, сторонниками англичан, на юге.

Дело сильно осложняло то, что время их военной вылазки совпало со свадьбой. Слишком много людей знало, когда именно они отбыли. Обычно задания Горной стражи выполнялись так, что мало кто знал об их передвижениях. Признаться, что они находились в Гэллоуэе, было бы слишком рискованно, поэтому они говорили, что участвовали в осаде крепости в Форфаре. Гордон предположительно был убит во время нападения флибустьеров по пути домой.

Хелен ничего не грозит. Но не Магнусу. Он отвлекся, когда Маклауд снова атаковал его, чуть не снеся ему голову.

– Придет и его очередь, – сказал Маклауд, имея в виду Макгрегора. – Как только я разделаюсь с тобой. В очередной раз.

Следующие тридцать или сорок минут показались вечностью. Маклауд гонял его до тех пор, пока глаза не стало нестерпимо жечь и каждый мускул в теле дрожал от изнурения. Он как будто старался заставить Магнуса сдаться. Когда же стало ясно, что он не собирается сдаваться, что будет биться, пока не свалится без сил, Маклауд наконец смилостивился.

– Довольно. Ты готов. Иди помойся, и встретимся в королевской солнечной комнате через час. – Он улыбнулся Макгрегору. Когда командир так улыбался, это не сулило ничего хорошего. – Твоя очередь.

– Желаю хорошо повеселиться, – бросил Магнус Макгрегору, направляясь к баракам, чтоб взять мыло и полотенце. Он оглянулся через плечо на Маклауда. – По-осторожнее с его лицом. Служанки из деревни страшно расстроились, когда ты в последний раз поставил ему синяк.