Получив «карт-бланш» от Каштана, что, правда, бандиты пока отрицают (попробовали бы они это не сделать), пять человек из бригады Рябова мчатся к Торопову, чтобы получить от него ключ для поиска остальных драгоценностей. Здесь в показаниях зияло уже не «белое пятно», а огромная «черная дыра»! Глызин и Ломакин утверждали, что Юра конфиденциально сообщил Рябову, что ему определенно известно место находок. Рябов это, естественно, отрицал, не собираясь тянуть на суде лямку организатора. Согласно его показаниям, бандиты вечером в воскресенье посетили жилище учителя и «попросили» показать вожделенное место…

Хорошо «попросили», нечего сказать! Вероятно, в доме же, после скорого обыска, и стали выбивать показания самыми действенными способами. Трудно понять, как себя повел Торопов. Или не выдержал пыток и сразу все рассказал, или, что более вероятно, решил потянуть время и направил бандитов на окраину Осиновки, втайне надеясь их обмануть или сбежать. По словам Глызина, которым Анисимов в данном эпизоде не особенно верил, Рябов на берегу разжег костер и, раскалив шампуры, приказал Ломакину и еще одному бандиту по кличке Сова «выяснить истину». Во время этого допроса с пристрастием учитель скончался. Взбешенный Рябов выстрелил в него из пистолета, а потом в сердцах разрядил всю обойму в воздух. Немного успокоившись, он приказал сбросить труп в воду, а потом начать методично «зондировать» берег с помощью миноискателя, который нашелся в доме учителя.

Труп Торопова хотели сначала бросить в прибрежных камышах, но потом обнаружили чью-то лодку, отплыли на несколько десятков метров, чтобы скрыть следы преступления, а вернувшись, пробили лодке дно и утопили в яме. Поиски с миноискателем ничего бандитам не дали, хотя прибор часто срабатывал – то на проржавевший плуг, то на какие-то металлические швеллера, невесть откуда здесь взявшиеся.

Вечером после неудачных поисков Рябов, изрядно напившись, повелел прикончить свидетеля – Юру Беспалко. Его отвезли ранее в один из пригородных поселков, где заперли в подполе. Заявившись туда в ночь на вторник, Рябов самолично привел свой приговор в исполнение. В саду при доме Юру и закопали…

Самым важным (что в данном случае капитан выводил на первый план) было то, что Антон Каштяну безусловно приложил руку к этому убийству. Степень его участия пока определить сложно, но некоторые недосказанности и напряженное молчание, которое Анисимов фиксировал у допрашиваемых, говорили сами за себя. Разговор по телефону с Макаровым лишь расставил все точки над «i». Теперь есть только один путь – вывести этого упыря на чистую воду!

Петренко подъехал с опозданием всего на несколько минут. Он ничего не спрашивал, понимал: раз Анисимов попросил под вечер машину – значит, есть особая надобность. В дороге они почти не разговаривали.

К Белецку приехали около семи часов вечера.

Миновав пост ГАИ на въезде в город, Петренко повел машину более уверенно, резко увеличив скорость. Вообще-то он передвигался очень аккуратно, памятуя о том, что оперативник в нерабочее время – такая же мишень для дорожной инспекции, как и обычный водитель.

«ЗИЛ-130» выскочил из-за поворота настолько неожиданно, что Петренко не успел среагировать. Грузовик перемещался так дико, словно за рулем вообще никого не было. Он несся на огромной скорости прямо в «лоб» «Жигулям»!

– Куда ты, мать твою! – прокричал Петренко, пытаясь уйти от неминуемого столкновения.

Машину вынесло на встречную полосу, развернуло поперек движения и бросило вбок, в сторону огромного склада железнодорожных шпал. Резко тормозя, Петренко тем не менее не смог выровнять автомобиль. С разгона «Жигули» врезались в гору бетонных конструкций.

Петренко, придавленный смявшимся корпусом, умер мгновенно. Анисимов же оказался в ловушке – левая нога, зажатая под искореженной жестью, не позволяла ему сделать ни одного движения. Любое шевеление вызывало нечеловеческую боль. Он пытался вылезти наружу, судорожно цепляясь руками за дверку, превратившуюся в бесформенную металлическую массу, но потерял сознание.

«Я не успел», – было последней мыслью Анисимова, перед тем как все вокруг озарилось яркой вспышкой взрыва…

Майор Мазуров сидел в своем прокуренном рабочем кабинете за столом и пил чай. Был тот во всех отношениях благословенный ранний час, что-то около девяти, когда коридоры управления практически безлюдны.

Майор Мазуров принадлежал к породе «жаворонков», поэтому получал особое наслаждение от этого утреннего чаепития, имевшего для него почти культовый характер. А сегодня были еще дополнительные обстоятельства, особенно усиливающие привычное удовольствие.

В окно весело глядело весеннее солнце, пыльная штора колыхалась под напором свежего воздуха, и майор, закуривая первую за утро сигарету, с улыбкой подумал, что впереди его ожидают законные выходные, счастливо объединенные с майскими праздниками, рыбалка на диком озере, куда он ездит уже много лет, березовый сок в жестяной кружке и водочка у костерка…

«Просидеть бы тихо, без происшествий, да часам к пяти спокойно двинуть домой», – лениво размышлял майор, бесцельно перекладывая с места на место свои канцелярские мелочи. Но, как известно, покой нам только снится.

В этом майор убедился, когда благодатную тишину, слегка нарушаемую лишь далеким автомобильным гулом и шелестом дворницкой метлы по мостовой, резко прервал тревожный телефонный звонок.

– Да, слушаю. Майор Мазуров.

– Анатолий Ильич, здравствуйте. Болотов беспокоит. Как ваши дела?

– Какие дела в такую рань, Вася, – недовольно пробасил Мазуров.

– А у меня к вам новости. Знакомый один просил забежать. Говорит, есть интересные вещички. По вашему профилю.

– Понял. Ясно. Как обычно?

– Именно так, Анатолий Ильич. И, как всегда, с вас пивко. Три бутылочки «Балтики».

– Одной обойдешься, – весело буркнул Мазуров и, немного помолчав, добавил: – А вообще, спасибо, Вась.

Вася Болотов работал оперуполномоченным в одном из районных отделений Белецка. И уже давно выступал связным с агентами майора. Чаще всего «человек» приносил донесения, так называемые шкурки, но иногда, в особо важных случаях, назначал встречу, которая происходила на конспиративной квартире, содержание которой оплачивал УБОП.

Такая секретность негласно поддерживалась начальством. Мазуров, во избежание утечки информации, пошел еще дальше – придумал линию подстраховки, когда агент связывался с ним не напрямую, а через проверенного сотрудника. К этому имелись самые серьезные основания.

Доверять некоторым сотрудникам управления было нельзя. Вполне возможно, что кого-то из них успели завербовать в свои секретные осведомители местные лидеры преступных группировок. Установить «кротов» в самом УБОПе пока не удавалось, но то, что «прикормленные» менты в городе есть, сомнению не подлежало. Мало того, Мазуров имел совершенно достоверную информацию о том, что некоторые преступные нити тянутся к местной Конторе – Управлению ФСБ по Белецкой области. Начальник оперативного отдела управления, майор Яров-Полетаев, давно и плотно контролировал часть криминального бизнеса города и области. А самое главное – он, конечно, мог подкупить (и наверняка уже это и сделал) часть работников УБОПа. Но пока, к сожалению, до эфэсбэшника не дотянуться. Тут нужны совсем другие полномочия. А вот на белецких бандитов у Мазурова очень много материала!