палаш неприятно тяжелит руку. Может, стоило оставить его на площадке, а не тащить с собой? Однако Фан Лин несется вперед с мечом в руке, а своей головы у меня нет — так что я следую его примеру.

— Грэй, быстрее! — кричит Фан Лин, обогнавший меня метров так на десять.

К сожалению, вместо ускорения мне приходится замедлить шаг, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться — иначе, боюсь, мои легкие вырвутся наружу и покинут мое бренное тело.

— Не... — Голос мой похож на предсмертный хрип. — Не могу...

— Они захватят вас в плен, а потом четвертуют!

А, ну так бы сразу и сказал, мотиватор хренов. Если бы я только еще мог объяснить эту не самую завидную перспективу своему телу...

Я чуть поворачиваю голову и вижу, как на периферии зрения уже маячат приближающиеся сзади силуэты с оружием — и, подозреваю, что, в отличие от нас, с оружием настоящим. Надеюсь, хотя бы не с огнестрельным — таких сюрпризов я не переживу.

Выжимая из себя все, что только можно, я возобновляю бег. Где-то глубоко внутри меня еще теплится надежда на то, что Фан Лин ошибся. Что это не болотники, желающие меня четвертовать, а перебравшие со спиртом ролевики.

Впрочем... тут еще вопрос, какой из двух вариантов лучше.

Тропа теперь идет под небольшим уклоном вверх, и бежать становится еще труднее. В какой-то момент Фан Лин резко свистит — пронзительно и громко. Возможно, это что-то вроде сигнала для тех, кто остался в крепости?

Темный силуэт внезапно выныривает из деревьев наперерез Фан Лину. Кажется, на его голове надета маска какого-то зверя, а в руке копье. Болотник выстреливает копьем в сторону Фан Лина, но тот проворно отскакивает в сторону и бьет палашом по неприкрытой шее оппонента. Болотник отшатывается, и Фан Лин с разворота лупит с ноги по его груди, отбрасывая прочь с тропы. В этот же момент я слышу за спиной грохот шагов. Обернувшись, вижу троих болотников, с копьями наперевес; где-то вдали за их спинами маячит еще с десяток бегущих теней. Сколько их всего? Десятки? Сотни?..

— Я задержу их, лорд Грэй. — Фан Лин становится посреди тропы, лицом к приближающимся врагам. Его голос звучит отстраненно и максимально безэмоционально. — Бегите в крепость.

— Что? Я не...

— Это приказ вашего наставника. Бегите!

Я делаю глубокий вдох. Мне решительно не нравится вся эта ситуация, но еще меньше мне нравится перспектива бежать прочь, зная, что Фан Лин будет рисковать здесь жизнью. Даже с учетом того, что я не питаю особой симпатии к этому парню, это все равно как-то неправильно. С другой стороны... Нельзя не признать очевидного — я действительно не воин. По крайней мере, пока что. У меня нет выносливости, нет навыков, нет опыта — а на одном энтузиазме и вере в самого себя, к сожалению, далеко не уедешь. И будет действительно глупо остаться здесь, чтобы по итогу угодить в плен — в этом случае жертва Фан Лина уж точно окажется напрасной.

Скрепя сердце, я киваю Фан Лину (пусть тот не может видеть мой кивок), и бросаюсь вперед по тропе. Он остается там, прикрывать мое бегство — один против троих на узкой тропе, с дюралевым мечом против настоящего оружия. Через несколько секунд я слышу лязг оружия, но заставляю себя не оборачиваться. Будь что будет, Фан Лину я уже ничем не помогу.

Мой бок изнывает от режущей боли, а второе дыхание почему-то не спешит открываться, хотя, казалось бы, сейчас для этого самое время. Несмотря на это, я стараюсь заставить себя быть оптимистом. Кажется, до крепости остается метров триста, не больше. И, судя по многочисленным огням на стенах и в окнах, там уже знают о нападении. Отлично. Остается лишь...

Поток моих мыслей обрывается, когда я вижу, как слева, лавируя между хитросплетениями деревьев и кустов, по склону горы мне наперерез бегут трое. Времени на размышления у меня нет, так что я решаю сменить курс и броситься вправо. Цепкие ветви нещадно хлещут меня по всему телу — впервые за последние несколько минут я порадовался, что на голове у меня учебный шлем. Куда бежать, я не имею ни малейшего представления, так что просто бегу вперед, вниз по склону.

В какой-то момент я спотыкаюсь о некстати подвернувшийся под ноги корень (или черт его знает, обо что), теряю равновесие и, едва не выронив палаш, кубарем качусь вниз. Тут же кто-то набрасывается на меня сверху, лишая обзора. Я что-то кричу — скорее всего, что-то громкое и бессвязное, — и в промежутках между кувырками тычу палашом себе за спину. Когда палаш в четвертый раз подряд пронзает пустоту, до меня начинает доходить, что набросился на меня не один из болотников, а мой собственный плащ. С горем пополам я поднимаюсь на ноги и свободной рукой отцепляю плащ от шлема. Сердце стучит в груди так, что я почти не слышу никаких других звуков. Несмотря на то, что где-то на востоке уже занялся рассвет, вокруг почти что ничего не видно — только ветвистые росчерки кустарников и деревьев. Куда бежать?..

Мне остается лишь довериться собственному чутью и надеяться, что у Болотных Псов со слухом и зрением все так же плохо, как и у меня. Я протискиваюсь между двумя маститыми деревьями и начинаю лавировать в темном лабиринте. Кажется, где-то здесь должна течь река. Если выйти к ней и идти вдоль берега...

В этот момент из темноты навстречу мне выскакивает болотник.

Он высок, плечист и одет во что-то вроде пластинчатого доспеха. В его правой руке зажат клинок, в левой — сеть, а на голове красуется увенчанная рогами маска оленя.

— Вот ты где, ублюдок! — шипит