Агата покачала головой. — Просто… Ты совсем не обращал на меня внимания… Роман, давай не будем о нем говорить. Никогда.

— Давай, — согласился Роман. — Значит, во-первых, Кирилл был какое-то время в прихожей, когда узнал, что комп ты отдала?

— Да.

— А потом тебе показалось, что ночью в квартире кто-то был?

— Да.

Роман подошел к двери, осмотрел замки.

— Дверь была заперта?

— Да. Я проверила, дверь была заперта.

Стал бы ночной вор запирать за собой замки? Едва ли.

— Ты перенервничала, — объяснил Роман. — У тебя умер родственник и все такое…

Агата покивала, согласилась. Вздохнула.

— Но флешку мне подбросили! Когда я уходила, ее на полу не было!

— Агата…

— Мне ее подбросили! — сердито упиралась Агата. — Я все осмотрела, когда уходила. Я все на полу внимательно осмотрела! Я хотела заметить, если кто-то опять войдет в квартиру. На полу ничего не было, только тапочки.

Роман оглядел крошечную прихожую. У ее чертова Кирилла не было возможности украсть флешку из сумки, когда он уходил. Флешку в сумке еще надо нащупать, такое под силу только умелому карманнику.

У Агаты умер родственник, она нервничает и выдумывает ерунду.

— Собирай вещи, — поторопил Роман. — Больше никто у тебя ничего не украдет и не подбросит, потому что ты все время будешь при мне.

Нужные вещи Агата сложила в большую дорожную сумку. Та оказалась заполнена почти полностью, но Роман сунул туда еще и плюшевого тигра. Чтобы запереть молнию, сумку пришлось прижать коленом.

27 мая, пятница

К утру вчерашняя уверенность, что кто-то украл у нее флешку, а потом подбросил, пропала. Прав Роман, она постоянно думает о том, что случилось с Юлием Семеновичем, и поэтому себя накручивает.

Агата впервые после смерти родственника полностью погрузилась в работу, оторвалась от компьютера, только когда в офис заглянул Роман.

— Нам с Павлом нужно отъехать на пару часов, — доложил он. — У заказчиков проблемы, будем разбираться.

Рядом стояли парни-коллеги, склонившись над одним из компьютеров.

Агата кивнула, приняла к сведению.

Роман покосился на парней и неожиданно, не обращая внимания на коллег, поцеловал Агату в нос.

Агата смущенно отшатнулась, Роман засмеялся и быстро вышел из офиса.

Она снова уставилась в дисплей. Работать расхотелось.

Опять вернулась назойливая мысль, что она обязательно заметила бы валявшуюся на полу флешку, когда уходила на работу. Она тогда действительно внимательно оглядела прихожую.

Агата достала телефон, вышла в коридор. Номер Кирилла по-прежнему оставался вне зоны действия сети.

«Съезжу, — решила Агата. — Съезжу и спрошу…» Что она спросит, Агата точно не решила, но увидеть Кирилла и все выяснить захотелось немедленно.

В конце концов, она должна сказать ему, что выходит замуж, и поставить окончательную точку в их отношениях.

Агата вернулась в офис, схватила сумку, прошла через проходную и решительно направилась к метро. Погода выдалась отвратительная, пасмурная, ветреная. Холодный ветер подгонял ее в спину, продувая тонкую ветровку.

В майские холода обычно зацветает черемуха, но она по пути к метро Агате не встретилась, и проверить народную примету возможности не оказалось.

Кирилл жил в такой же панельной девятиэтажке, как и Агата. И квартира у него была почти такая же, как у нее. Жилье, по которому с первого взгляда ясно, что оно временное и хозяевам совсем неинтересное.

Агата удивилась, впервые попав к Кириллу.

Он был дорого одет, ездил на «Вольво». Она не предполагала, что дома у него будут старые потемневшие обои. Даже Агата такие обязательно заменила бы.

— Я снимаю квартиру, — объяснил тогда Кирилл, хотя Агата на эту тему вопросов не задала. — Решу жениться, куплю.

Ей тогда показалось, что он прямо сейчас скажет, что жениться хочет на ней, но Кирилл пошел на кухню, поставил на стол бутылку вина.

У него было красивое, грустное, мужественное лицо. У него были жесткие и ласковые руки, и когда он спросил:

— Останешься?

Агата прошептала:

— Да.

Тогда она не жалела, что осталась.

Она сейчас об этом жалела.

Когда она шла от метро к дому Кирилла, ветер стих. Ненадолго выглянуло солнце.

Чем ближе она подходила к подъезду, тем менее решительной становилась.

Она скажет Кириллу, что выходит замуж. Он с равнодушным удивлением на нее посмотрит и пожелает счастья.

Ужасно глупо и пошло.

Еще можно спросить, не заходил ли он в ее квартиру в ее отсутствие. Кирилл посмотрит на нее, как на сумасшедшую.

У подъезда она совсем замедлила шаги, но потом все-таки заставила себя войти и позвонила в дверь квартиры.

Она звонила долго. Звонок за дверью был хорошо слышен.

В какой-то момент у нее мелькнула дикая мысль, что Кирилл мертв и лежит в постели, как Юлий Семенович. Только, в отличие от Юлия Семеновича, у него нет друзей, и некому вскрыть дверь.

Агата понимала, что мысль ненормальная. Нужно уйти отсюда и навсегда забыть о Кирилле.

Она снова потянулась к звонку, но тут открылась соседняя дверь, и женщина лет пятидесяти, неприязненно оглядев Агату, спросила:

— Вы к кому?

— К Кириллу Морошкину, — отчиталась Агата.

— Съехал он, — процедила тетка.

— Давно? — зачем-то спросила Агата.

— Недели две.

Женщина пошла к лифту. Агата спустилась вниз пешком.

* * *

Узнать, встречалась ли мать с Юлием, хотелось так сильно, что ни о чем другом думать не получалось. Утром Павел хотел напомнить Ксении, чтобы придумала, как это сделать, но не стал. Знал, что она будет смотреть на него с осуждением, а ему это не нравилось.

Ему придется смириться с тем, что жена его не понимает.

Решение пришло, когда секретарша Вероника положила перед ним стопку бумаг на подпись.

Не надо ничего придумывать. Нужно приехать, забрать любые бумаги, которые он найдет у Юлия, и сказать, что они ему необходимы. Или вообще ничего не говорить, он не обязан ни перед кем отчитываться.

Черновиков с отпечатанным текстом у дяди было много. Юлий складывал их и выбрасывал, когда стопка становилась огромной.

Юлий был одним из немногих, кто постоянно пользовался домашним принтером. Свой принтер Павел давно за ненадобностью поставил на шкаф.

Он бы поехал немедленно, но позвонил заказчик, пожаловался на проблемы с софтом. Заказчик был занудный, в его проблемы Павел не верил, но не кинуться выражать озабоченность было невозможно, и Павел, захватив Романа, поехал все решать.

Никаких