— Свой мужик оказался! — рычал альбинос. — А вы — герой! Герой! Ну, за знакомство!

Мохнатая рука сунула «герою» огромную чару чачи. Отказать трехметровому Кинг-Конгу в уважении было трудно…

Что было дальше, герой Эвритании помнил смутно. В памяти остались лишь отдельные фрагменты разудалого застолья,

… Вот жутко разобиженный Конг втолковывает ему, что никакая он не обезьяна, а самый обыкновенный снежный человек из племени йети. Рядом в унисон ему вторит тролль, яростно доказывая, что не знает он никаких «Шреков» и что живет он не на болоте, а в пещере. И никого к нему не подселяли, а просто нахально выкинули из родного дома, элементарно набив морду. В качестве доказательства бездомный тролль тыкал пальцем в свернутый на левый бок нос.

… Вот Кирилл, уже возомнив себя Гиппократом, клятвенно заверяет Шрека, который почему-то уже против нового имени не возражает, вылечить его. Причем клянется зубом Кинг-Конга, обосновывая это тем, что тот у него больше, а значит, клятва будет нерушимей. И что интересно — вылечивает великолепным ударом справа!..

Особенно запомнилась душевная беседа со старостой деревни, слезно молившим… не трогать родную нечисть… Он жалостливо покосился при этом на лежащего в отключке Шрека и чему-то жутко радующегося Конга.

— Мы ведь, — втолковывал староста, — так хорошо жить стали, как они к нам пожаловали. Раньше — то барон дикий нагрянет, оброком деревеньку обложить, то абреки пограбят… А теперь — тишь да гладь. Нечисти нашей боятся.

— Вам-то какая разница, Сема? — пьяно удивился Кирилл. — Что те грабят, что эти.

— Э-э-э, мил человек! Огромная! — тряс жидкой бороденкой староста. — Наша нечисть натурой берет. Выпить, закусить, повеселиться… Ну и мы с ними за компанию.

— Че ж тогда бабы ваши так убиваются?

— В том-то вся и фишка! — пояснил Семен. — Баба в страхе и почитании мужа жить должна. Пусть думают, что мы с нечистью поганой бьемся. Их, глупых, да детишек малых охраняем.

— Какая битва? Сплошной праздник!

— Да ты вокруг посмотри!

А вокруг уже и впрямь кипела битва. Упившиеся в зюзю мужички вовсю отводили душу, предаваясь чисто славянским, северным забавам.

— Наутро, опять же, приятно, — продолжал раскрывать тайны полишинеля староста, — бабы как героев встретят, рассольчиком отпоят, стопку поднесут. Если б не Кузя… Слушай! Забери ты его с собой, ради бога. А мы тебе за такой героический поступок золотишка отсыплем.

Кирилл слушал его уже невнимательно, ибо гулянка вокруг набрала такие обороты, что у него зачесались кулаки. Маечка у героя Эвритании была короткая, рукава можно было и не засучивать. Последнее, что запомнил Кирилл, — испуганная физиономия Кинг-Конга, пятившегося от него в сторону леса. Зачем Его Величеству потребовался зуб йети, коль лечение прошло успешно, не могли понять ни Кинг-Конг, ни сам король Кирении.

Армада Литлера достигла Тория. Остров обложили со всех сторон. Гул набата плыл над ленивыми волнами. Последние жители окрестных деревень торопливо загоняли скотину за крепостные стены. Ворота захлопнулись вовремя. Прямо перед носом адмирала Бермуда и главного некроманта Цепсана, пытавшихся взять цитадель с ходу. По команде некроманта скелеты, гремя костями, подтащили к воротам и начали раскачивать бревно.

— Погоди, — остановил Цепсана Бермуд, — попробуем решить дело миром… — И, задрав голову, завопил что есть силы: — Повелитель Эвритании, солнцеподобный Литлер I предлагает вам сдаться и признать себя его вассалами!

— А что нам за это будет? — поинтересовались защитники со стен.

— Жизнь у вас хорошая настанет! — заверил их Бермуд. — Как говорится, плати дань и спи спокойно!

— И много платить?

— Брать будем по-божески. Семьдесят процентов нам, тридцать — вам.

— Ну нет! За такую сумму… Да лучше мы бессонницей мучиться будем!

— А за какую сумму вы согласны спокойно спать?

— Сто процентов нам, а если еще тридцать набавишь, готовы совсем не просыпаться!

— Соглашайся! — яростно зашипел Цепсан на ухо Бермуду. — Мы их потом сонными только так повяжем!

— Я бы согласился, — почесал затылок адмирал, — но у нас, понимаешь ли, денег нет.

Переговоры зашли в тупик. И тут Бермуда осенило:

— Эй! Кто там у вас за главного?

— Ну я! — свесился со стены губернатор Тория.

— Выходи, дело есть.

— Какое?

— Деловой разговор, не ясно, что ли?

Губернатор хмыкнул и спустился вниз. В воротах открылось окошко, и оттуда высунулась его плешивая голова.

— А ну сдай, — скомандовал адмирал скелетам. Те торопливо оттащили таран назад.

— Давай потолкуем, как деловые люди, — доверительно начал беседу Бермуд. Гомон на стенах затих. Всем было интересно. — Короче, деньжат по-легкому заработать хочешь?

— Зарабо-о-отать, — разочарованно протянул губернатор.

— Получить, дурак!

— Кто ж не хочет? — обрадовался глава города. Стены одобрительно загудели. — Тихо! — прикрикнул губернатор. — У нас разговор тет-а-тет! Попрошу не вмешиваться!

Наступила тишина. Только скелеты Цепсана тихо гремели костями на ветру. С моря тянул легкий бриз.

— Какой годовой оборот на Тории?

— Ну, по последним данным нашей купеческой гильдии — миллиона три накручивается.

— Ух ты! А мы-то думали… Значит, так. Титул наследственного губернатора и губернаторское кресло пожизненно. Шестьдесят процентов годового оборота Литлеру, пять мне, пять тебе. Идет?

Ворота распахнулись.

— Благодетель! — Губернатор бросился на шею адмиралу и начал целовать его. Кресло под ним уже давно шаталось. — Что ж мы на пороге-то? Проходите, гости дорогие…

К вечеру Торий было не узнать. В честь высоких гостей губернатор объявил народные гулянья за счет городской казны, что позволило существенно уменьшить долю Литлера. Однако на пирсе и без того скопилась приличная куча кованых литых сундуков, набитых золотом, серебром и драгоценными камнями. Все было готово к отправке. Охранял сокровище личный адъютант Бермуда лейтенант Тарах со своим не совсем трезвым взводом. Дело в том, что кроме сундуков губернатор от щедрот своих пяти процентов выделил десять бочек элитного торийского вина в дар владыке Голома. Не могли же доблестные эгийцы не снять с него пробу. А вдруг отравлено? За любимого бюрера войска верхмата готовы были жизнь отдать!

В общей суматохе народных гуляний никто не заметил, как к пирсу пристал еще один корабль — без опознавательных знаков, откинулся трап, и на причале появился ряд подозрительных личностей, старательно косящих под местных жителей.