быть, для моего чувства вины нет причин. Возможно, Винсент не хотел бы быть главой преступного клана Кинг. Что, если все мои заботы — пустая трата времени, и когда он узнает о планах отца, он почувствует облегчение?

Я жестом прошу брата сделать перерыв и иду через комнату, чтобы попить воды из бутылки.

— Таймаут, — говорю я, опираясь спиной на стену, и медленно скатываюсь по ней, слегка задыхаясь.

Несмотря на то, что Винсент вырос в одном доме со мной, он был воспитан иначе. Его никогда не ограждали от воздействий внешнего мира так же сильно, как меня. Я никогда не осознавала, насколько ценила то, что он принимал на себя всю тяжесть дисциплины и гнева нашего отца.

— Можно вопрос? — спрашиваю я, наблюдая за братом, который садится рядом со мной.

— Если ты хочешь спросить, можем ли мы закончить на сегодня, то ответ отрицательный, — говорит он с улыбкой на лице.

Пот стекает по моему лбу, и я быстро вытираю его, прежде чем игриво толкнуть его рукой.

— Нет, умник. Я хотела спросить, не мечтал ли ты когда-нибудь родиться в другой семье.

Лицо Винсента темнеет, пока он размышляет над моим вопросом.

— Иногда, — признается он тихим голосом. — Но потом я вспоминаю о том, как отец старался ради того, чтобы мы имели то, что имеем. И что от меня зависит выживание нашей семьи.

Я с пониманием киваю. Эти слова я слышала от нашего отца больше раз, чем могу сосчитать. Но все же я не могу не спросить себя, есть ли в жизни что-то большее, чем просто выживание. Быть чем-то большим, чем просто пешкой в опасных играх влиятельных людей.

Винсент, кажется, читает мои мысли и кладет руку на мое колено, слегка сжимая.

— Ты в порядке?

Я заставляю себя улыбнуться и киваю.

— Да, у меня все хорошо. Наверное, просто устала.

— Это твоя расплата за то, что задерживаешься допоздна и устраиваешь вечеринки, когда тебе следовало бы быть дома и отдыхать. Ну ладно, — говорит Винсент, поднимаясь и протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. — Давай закончим, а потом сходим за едой. Я умираю с голоду.

Я иду за ним обратно в центр комнаты, и мы продолжаем тренировку. Когда мы заканчиваем, мои мышцы ноют от напряжения, но я чувствую вновь обретенную уверенность.

Глава 9

Прошло две недели с тех пор, как я приступила к стажировке в семейном бизнесе. За это время некоторые вещи стали для меня совершенно очевидными. Как бы мне ни было неприятно говорить об этом, я — дочь своего отца. Решения, которые я принимаю в течение дня, даются мне легко, и власть кажется мне естественной. Я также поняла, что мой брат до сих пор не догадывается о моем участии в семейных делах, потому что отец рассматривает его кандидатуру в качестве следующего главы.

Единственное, что помогает мне избавится от чувства вины — наши с Алексом ночи. Наши встречи — это шквал страсти и украденных мгновений, создающие баланс между ответственностью и порочным желанием. Мои оправдания, что я остаюсь с друзьями по колледжу, иссякли, и Энтони и даже Винсент начинают что-то подозревать.

Как бы ни пугала меня мысль о том, что кто-то из них узнает о нас, я не могу перестать встречаться с Алексом. Он понимает меня так, как никто другой в моей жизни. Он понимает каково это родится в таком мире, как наш. Разочарование в наших семьях влечет за собой гораздо большую цену в нашей повседневной жизни. Если мы не справляемся со своими обязанностями, это может означать жизнь или смерть для тех, кого мы любим.

Алекс чувствует мое тело, и это заставляет меня тосковать по нему, каждый раз, когда мы в разлуке. То, как его пальцы скользят по моей коже, как его губы скользят по моей плоти, словно он — моё спасение. Я не хочу потерять всё это. После того как я всю жизнь делала то, чего от меня ждали, я наконец-то решила стать эгоисткой.

— Эй, сестренка, — окликает меня Винсент, прерывая мои мысли. — Выходи, у тебя гость.

Я поднимаюсь с кровати и иду к двери, гадая, кто бы это мог быть. Я стону, мое тело болит от очередного утреннего спарринга с братом.

Не успеваю я пройти и половины комнаты, как дверь распахивается, и энергичный голос заполняет пространство.

— Амелия! — вбегает Ева, ее длинные, вьющиеся темные волосы подпрыгивают при движении. Я вернулась, сучка! — кричит она, заключая меня в крепкие объятия.

Ева Мартинес была моей лучшей подругой с самого детства. Ее отец родом из Испании, а мать — троюродная сестра моей матери.

Мой отец любит высказываться о том, какой дикой и неуправляемой она может быть, но очевидно, что он ее обожает. Когда мы обе были маленькими девочками, ему нравилось баловать ее так же, как и меня.

— Что ты здесь делаешь? — я визжу, крепко обнимая ее; на моём лице застыло выражение шока. — Я думала, ты проведешь в Испании всё лето.

Ева отпускает меня и пересекает комнату, плюхаясь на кровать, как будто она ее. Она вздыхает.

— Я встретила парня, — объявляет она. Эта информация была бы захватывающей, если бы речь шла о любой другой подруге, но Ева встречает парней везде, куда бы она ни пошла.

— И ты не смогла продержаться с ним одно лето? Это же Испания, Ева! — поддразниваю я, садясь на кровать рядом с ней и притягивая к себе подушку, чтобы прикрыть синяки на ногах от недавних тренировок.

Она усмехается.

— Его здесь нет, глупышка. Пожалуйста, я бы никогда не вернулась в Штаты из-за того, что скучала по какому-то глупому парнишке. Я познакомилась с ним в Испании, а мой отец, будучи упрямым старым козлом, не одобрил этого, и уже через несколько недель мы все сидели в самолете и возвращались сюда.

Я улыбаюсь, слегка посмеиваясь.

— Звучит правдиво, но не буду врать — я рада, что ты вернулась. А теперь