Понимаю ли?

Да, наверное…

Где-то глубоко в мозгах. А вот сердце кричит об ином. И его голос мне ближе.

— Лучше уж сдохнуть, чем так… — отвечаю честно.

— Потерпи ещё тринадцать лет, парень, — успокаивающе похлопывает по плечу он меня, — а дальше можешь хоть украсть её, если получится, конечно, — усмехается. — Но в любом случае это будет её собственный выбор, а не чувство вины перед тобой, — заканчивает вновь со всей серьёзностью.

И если прежде мне не было дела до его слов, то последнее заявление как ушат холодной воды. Я никогда раньше не задумывался о том, как Алексия может отнестись к нашей парности, если вдруг так и не ощутит ничего подобного. Я бы мог сказать, что мне всё равно, на каких условиях она останется со мной, но это была бы самая большая ложь в моей жизни. Потому что я готов биться за неё со всем миром, со всеми, и даже с ней самой, но её жалость мне не нужна! Мне нужна её любовь. Вот только быть вдали от неё — пытка.

— Я не смогу, — отвечаю честно. — Не смогу быть постоянно вдали, как сейчас. Я не прошу много, Ян, просто позволь мне хотя бы издалека наблюдать за ней. Быть рядом в случае опасности. Я должен!

— Ты должен заботиться о своём клане, о котором последние пять лет совершенно позабыл. Об Алексии позаботимся мы, её родители. Я благодарен тебе за то, что ты сегодня сделал, но так не может больше продолжаться. Уходи, Алекс, и не возвращайся. Границы Шотландии для тебя отныне закрыты, раз по-другому ты не понимаешь.

— Нет! — рычу раненым зверем, пока меня волокут прочь с территории чужого клана. — Нет! Ты не можешь! Не можешь! Она моя! Моя!..

Я кричу и бьюсь, но руки ищеек не отпускают, сильнее выкручивая мне мои за спину, но едва ли я способен сейчас ощущать физическую боль. Её перекрывает иная. Та, что рвёт душу в клочья, разбивает разум на мелкие осколки и пронзает ими само сердце, оставляя на нём ледяные ожоги, покрывая его толстой коркой, вымораживая насквозь все мои чувства. И лишь где-то глубоко под ней эхом по камерам разносится родной голос:

— Тише… Тише, Алекс… Всё хорошо, слышишь?

Он перекрывает мою боль, но ненадолго, потому что нет ничего хорошего, она же не рядом. Всё остальное — бред воспалённого мозга. И всё же:

— Не уходи, — прошу, чувствуя как удаляется её голос.

Я пытаюсь зацепиться за него, но не получается. Она исчезает, как и всегда, с моим пробуждением, оставляя после себя горечь разочарования в самом себе.

На лоб легла прохладная ладонь. Всего на секунду. Мне даже подумалось, что это продолжение сна. Вот только следующие слова точно не походили на сон.

— У тебя жар, — послышалось обречённым вздохом.

Ещё через минуту щеки коснулось что-то мокрое и холодное, которое плавно сместилось по лицу и к шее, затем к плечу. Судя по всему, меня решили остудить обтиранием, как маленькое дитя.

— Всё будет хорошо, Алекс, — приободрила то ли меня, то ли, судя по неуверенности в голосе, себя. — Ты поправишься. Обязательно, — закончила совсем тихо.

Прикосновение сместилось от одного плеча к другому, а потом ниже, к груди, стало почти неосязаемым, вызвав во мне закономерный страх потери. Перехватил запястье и прижал обратно к себе раньше, чем осознал, что делаю. Глаза открываться не хотели, но мне и не нужно было видеть, чтобы знать, кто со мной рядом. Аромат карамели лучше всего выдавал свою обладательницу.

— Рана ещё не зажила, надо осторожнее, — миролюбиво отозвалась Алексия, перехватив мои пальцы другой рукой, ласково погладив. — Я аккуратно, обещаю.

Действие отозвалось в теле знакомой волной похоти. Да здравствует стояк! И судя по тихому вздоху, реакция моего тела не осталась незамеченной.

— Кхм… у тебя здоровенная дыра в спине, ты же в курсе? — задумчиво протянула Алексия.

Сказал бы я, как все мои мысли теперь точно были сконцентрированы на одном — на том, как скоро я смогу оказаться в ней снова, но промолчал.

— Лежи смирно, — велела следом строгим тоном, а через короткую паузу добавила уже мягче: — И я закончу быстрее, если ты руку мою отпустишь. Надо сбить температуру.

Какая к черту температура? Если я и горю, то лишь по причине её присутствия рядом. Так что вода уж точно не поможет унять этот жар. Даже из самого Ледовитого океана. Но руку отпустил.

— Вот так-то лучше… — оценила мой щедрый жест девушка, вернувшись к своему занятию.

Методично, с завидным терпением — даже мои пересохшие губы водой смочила, по пояс всего меня обтёрла. Ниже не решилась.

— Тебе бы антибиотики и в больницу, по-хорошему… — заключила итогом.

Если мне и требовалось дополнительное лечение, то это исключительно она рядом. И если бы мог, обязательно сказал ей об этом, но даже в мыслях получалось лишь шептать: «Не уходи». Тем более я чувствовал, как минуты бодрствования утекали подобно каплям воды сквозь пальцы. Сознание опять накрывало покрывалом забвения, и сопротивляться ему не получалось. К тому же, там я опять был с ней рядом.

Впрочем, на этот раз сон плавно перетёк в реальность, и это охренительное ощущение — просыпаться рядом с ней, чувствовать её тепло, вдыхать сладкий аромат карамели, слышать биение сердца и растворяться в нём.

Алексия знакомым клубочком свернулась возле моего бока, по-детски подложив обе ладошки под пухлую щёчку, вызвав во мне приступ нежнейшего умиления. Улыбка растянула мои губы, а пальцы отдельно от разума потянулись обрисовывать контуры красивого личика. Я улыбнулся ещё шире, когда она на мои действия чуть нахмурилась и проворчала что-то неразличимое, почесала аккуратный симпатичный носик и со вздохом продолжила спать, как ни в чём не бывало, вернув ладошку обратно под щёчку. И я бы с удовольствием продолжил свои действия, если бы в глубине бункера не послышался противный пищащий звук спутникового телефона, вынудивший выбраться из постели и неспешно ввиду не до конца зажившего ранения направиться на поиски аппарата связи. Искать долго не пришлось, выйдя из спальни я попал в основную комнату а-ля прихожая-кухня-гостиная.

Нужное обнаружилось в ящике кухонного стола, куда я его закинул, будучи здесь в последний раз.

Звонил Амин.

— Ну, наконец-то! — выдохнул он облегченно, когда я ответил на вызов. — Я уже не знал, что и думать!

— У тебя крыса, Амин, — опустил всяческие прелюдии. — Нас там ждали. Загоняли, как тех же крыс. Пришлось импровизировать.

— Уже нашёл, — также сухо отозвался дядя. — Все виновные понесли наказание.

Можно подумать, мне от этого легче. Или Алексии. То ещё веселье — торчать безвылазно с раненым оборотнем под землей. Часть меня при этом отметила, что её всё устраивает, и можно бы подольше здесь потеряться от мира со своей парой. Не мог с ней не согласиться.

— Окружение того араба, кстати, тоже допросили, — продолжал излагать дядя. — Ну, тех, кто не успел сбежать. Все клятвенно уверяли, что не в курсе ни о каких аукционах, хозяин просто привозил девиц, а откуда не их дело. Солгали, думаю, но обратное не докажешь. Слишком преданы. Финансы на аудит отправили, может оттуда что-нибудь вылезет, хотя вряд ли на таких аукционах банковскими переводами расплачиваются, но всё же, если он там присутствовал не единожды, может быть удастся хотя бы географию по его передвижениям определить.