духовному лицу, написавшему о вопросе сем целую книгу… — Прообразом этого „лица“ явился М. И. Горчаков, профессор Петербургского университета и автор статьи „Научная постановка церковно-судного права“ (Сборник государственных знаний / Под ред. В. П. Безобразова. СПб., 1875. Т. 2. С. 223–270; этот том имелся в библиотеке Достоевского, — см.: Гроссман Л. П. Семинарий… С. 40). Горчаков пытается примирить „государственников“ и „церковников“. Симпатии его лежат на стороне последних, однако, стараясь согласовать желания духовенства с существующим государственным правом и считая это право незыблемым, он невольно оказывается в лагере „государственников“. Значение статьи Горчакова для дискуссии о церковном суде в „Братьях Карамазовых“ указано Л. П. Гроссманом. См.: Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 10 т. М., 1956. Т. 10. С. 490.

70

Духовное лицо, которому я возражал, утверждает, что церковь занимает точное и определенное место в государстве. — Ср. слова Горчакова: „…церковь следует понимать <…> как общество и установление, занимающие определенное положение в государстве“ (Сборник государственных знаний. Т. 2. С. 233).

71

— Чистейшее ультрамонтанство! — вскричал Миусов… — Э, да у нас и гор-то нету! — воскликнул отец Иосиф… — Каламбур основан на буквальном восприятии слова ультрамонтанство (от лат. ultra montis — буквально: за горами, по ту сторону гор). Ультрамонтанство — возникшее в XV в. течение в католической церкви, сторонники которого, стремились целиком подчинить церковь папе, отстаивая его право на вмешательство в светские дела любого государства. В XIX в. ультрамонтанство особенно распространилось в качестве реакционного противовеса революционному движению. В 1870 г. на Ватиканском соборе ультрамонтанам удалось провести догмат о непогрешимости папы в делах веры. Это обстоятельство имело важное значение в размышлениях Достоевского о судьбах католической церкви.

72

…„ни один общественный союз не может и не должен присваивать себе власть — распоряжаться гражданскими и политическими правами своих членов“. — Ср.: „…ни один общественный союз, допущенный в государстве для достижения своих особенных целей, не в праве, не может и не должен присвоивать себе власти — распоряжаться гражданскими и политическими правами своих членов“ (Сборник государственных знаний. Т. 2. С. 236).

73

…„уголовная и судно-гражданская власть не должна принадлежать церкви — „церковь есть царство не от мира сего“… — Почти дословный пересказ статьи Горчакова: „Церковь — царство не от мира сего: уголовная и судно-гражданская власть не должна ей принадлежать и несовместима с природою ее, и как божественного установления, и как союза людей, соединенных для религиозных целей“ (Сборник государственных знаний. Т. 2. С. 237).

74

В святом Евангелии слова „не от мира сего“ не в том смысле употреблены. — Имеются в виду слова Христа, сказанные Пилату: „Царство мое не от мира сего: если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда“ (Евангелие от Иоанна, гл. 18, ст. 36).

75

Церковь же есть воистину царство — на что имеем обетование… — Ср. например: „…Бог Небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно…“ (Книга пророка Даниила, гл. 2, ст. 44).

76

Когда же римское языческое государство — языческимпо-прежнему… — Христианство сделалось государственной религией Римской империи в начале IV в. В 325 г. императором Константином I был созван первый (Никейский) вселенский собор, состоявший из представителей церковной иерархии. На соборе был выработан Символ веры — свод догматов христианской религии — и оформлен союз церкви с государственной, светской властью: император был признан главой церкви, представителем Христа на земле. В черновиках к „Братьям Карамазовым“ Достоевский записывает: „Государственное и языческое это всё равно“ (XV, 208).

77

Но в Риме, как в государстве, слишком много осталось от цивилизации и мудрости языческой, как например самые даже цели и основы государства. — Противоречие между „целями“ и „основами“ церкви и государства здесь рассматривается как продолжение борьбы между христианством и язычеством. Такое представление, которое разделял и Достоевский-публицист, восходит к славянофильским концепциям. „Христианство… — пишет А. С. Хомяков, — представляло идеи единства и свободы, неразрывно соединенные в нравственный закон взаимной любви. Юридический характер римского мира не мог понять этого закона“, и „влияние римской стихии“ было таково, что „Западная Европа“ развивалась не под влиянием христианства, но под влиянием латинства, т. е. христианства односторонне понятого как закон внешнего единства“.(см.: Хомяков А. С. Полн. собр. соч. 2-е изд. М., 1878. Т. 1. С. 148). По мысли Хомякова, разделяемой и другими славянофилами, Запад объединился „в общем уважении к городу Риму <…> Обоготворение политического общества, истинная сущность римской образованности, было так тесно связано с нею, что западный человек не мог понять самой церкви на земле иначе, как в государственной форме. Ее единство должно было быть принудительным, и родилась инквизиция с ее судом над совестью и казнью за неверие. Епископ римский должен был домогаться власти светской, и он достиг ее“ (там же. С. 206–207).

78

…как „всякий общественный союз“ или как „союз людей для религиозных целей“… — Ср. у Горчакова: „Церковь, как общество, с точки зрения права, по самому существу своему, имеет точно такое же значение, как и всякий другой общественный союз, сложившийся в государстве для определенных самостоятельных целей“ (Сборник государственных знаний. Т. 2. С. 235; см. также с. 237).

79

По русскому же пониманию — и ничем иным более. — В период работы над „Братьями Карамазовыми“ идеи такого рода, как вспоминает Вл. С. Соловьев (см.: Три речи в память Достоевского // Соловьев Вл. С. Собр. соч. СПб., 1912. Т. 3. С. 198, 199–205), привлекали Достоевского. В последнем выпуске „Дневника“ (1881) Достоевский пишет: „Вся глубокая ошибка их (интеллигентных людей. — Ред.) в том, что они не признают в русском народе церкви. Я не про здания церковные теперь говорю и не про причты, я про наш русский «социализм“ теперь говорю (и это обратно противоположное церкви слово беру именно для разъяснения моей мысли, как ни показалось бы это странным), цель и исход которого всенародная и вселенская церковь, осуществленная на земле, поколику земля может вместить ее. Я говорю про неустанную жажду в народе русском, всегда в нем присущую, великого, всеобщего, всенародного, всебратского