Вот что я имел в виду, когда говорил, что править Торрену осталось недолго. Удачный случай подвернулся раньше, чем я рассчитывал, вот и все.

— Бен! — Торрен тяжело дышал, но сейчас голос повиновался ему лучше. Он с усилием сглотнул и продолжал: — Бен, не слушай его. Не доверяй ему. Он… он даже ни разу мне не ответил! Он и внимания на меня не обращал… как будто я… я…

Он еще раз сглотнул и замолчал. Ему не хотелось вслух называть себя теми словами, что пришли на ум.

Но Фентон понял, о чем говорит протектор.

— Словно я… монстр. Тело. Труп.

Ужас перед полной беспомощностью сделал властелина Ганимеда легко уязвимым. Целых тридцать лет Торрен хватался за любую возможность, чтобы утвердить свою власть, подвигая себя и других вокруг победить самый большой страх, ему известный, — страх беспомощности. Вот что его пугало, а вовсе не смерть.

— Фентон, не трать сочувствие понапрасну, — сказал Брайн, наблюдая за ним. — Ты знаешь Торрена лучше, чем я. Знаешь, что он тебе готовил. Когда он увидел, что ты убегаешь, он выслал вертолет, чтобы помешать тебе. Фентон, он же не человек. Он ненавидит людей. Ненавидит тебя и меня. Даже сейчас он играет на твоем сочувствии, чтобы ты сделал для него то, что ему нужно. А потом… да ты и сам знаешь, что от него ждать.

Торрен опять закрыл глаза, но недостаточно быстро — он не успел утаить блеск удовлетворения, а может быть, и триумфа. Почти спокойно он произнес:

— Бен, тебе лучше пристрелить его прямо сейчас. Он настоящий дьявол.

— Брайн, а что ты собрался делать? — ровным голосом спросил Фентон.

— Ты же видишь. — Брайн пожал тощими плечами. — Сначала я скажу, что он болен. Тяжело болен и никого, кроме меня, принимать не может. Вот тут у меня специальный прибор. Сейчас я работаю над тем, чтобы сымитировать его голос. Это государственный переворот, Фентон, — ничего нового. Я все тщательно спланировал. В любом случае уже много лет Ганимед на девяносто процентов управляется через меня. Никто особенно и не удивится. А если ты мне поможешь, то и остальная часть империи тоже достанется нам.

— А что со мной? — требовательно спросил Торрен.

— С тобой? — Взгляд бесцветных глаз на миг остановился на протекторе. — Пока ты ведешь себя прилично, я обещаю, что дам тебе жить.

Это была ложь. Никогда еще не произносилось более лживых обещаний. Об этом можно было догадаться по уверенному голосу Брайна.

— А ганимедцы? — спросил Фентон.

— Они твои, — так же уверенно ответил Брайн. — Ты у них главный.

— Торрен. — Фентон повернул голову. — А ты что скажешь про ганимедцев?

— Ничего, — выдохнул Торрен. — Будет по-моему, Бен. — Его голос звучал как хрип органа. — Или по-моему, или никак. Выбирай.

Уголок губ Фентона тронула едва заметная улыбка. Он вскинул пистолет и послал пулю в лицо Брайну.

Тощий человек двигался, словно молния.

Наверное, он уже несколько секунд держал одну руку на пистолете, потому что два выстрела прозвучали почти как один. И в тот же миг, отбросив назад стул, он вскочил.

Но двигался он слишком быстро и из-за своей скорости упустил цель. Пуля просвистела мимо уха Фентона и ударила в колонну за его спиной. Выстрел Фентона ударил Брайна в плечо, развернул его на полкорпуса и чуть не сбил с ног. Он наклонился назад, замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Нога попала в путаницу вырванных проводов возле ванны, и он медленно повалился назад, с неестественным спокойствием глядя бледными глазами в лицо Фентону.

Еще миг Брайн балансировал на краю ванны. И тут Торрен издал какое-то утробное, густое хихиканье и, со страшным усилием протянув руку, схватил Брайна за запястье.

По-прежнему без всякого выражения на лице, пристально глядя на Фентона, Брайн упал в ванну. Колыхнулась вода. Ноги Брайна вдруг задергались, во все стороны разбрызгивая воду, а рука словно из ниоткуда потянулась к горлу Торрена.

Фентон понял, что бежит, хотя вовсе не хотел этого и даже знал, что можно не бежать. С его стороны это просто был порыв закончить недоделанную работу, хотя сейчас она находилась в более опытных руках. Он положил здоровую руку на кромку ванны, по-прежнему не выпуская револьвер, и наклонился вперед.

Брайн исчез под маслянистой непрозрачной поверхностью. Тяжеленная, как мельничный жернов, рука Торрена прижимала его ко дну, безжалостная и бесчувственная, словно камень. Через некоторое время со дна начали подниматься большие медленные пузыри.

Фентон не заметил движения Торрена. Но когда он попытался отпрыгнуть, было уже поздно. Огромная скользкая холодная рука железной хваткой схватила его руку. Несколько медленных секунд они боролись. Потом Торрен разжал хватку и Фентон попятился, тряся полураздавленной кистью и наблюдая, как его револьвер почти целиком исчезает в ручище Торрена.

Торрен усмехнулся.

Фентон усмехнулся в ответ — медленно и неохотно.

— Ты понял, что он солгал про бомбы, — сказал Торрен.

— Да.

— Значит, тогда все решено. Значит, сынок, больше не будем ссориться? Ты вернулся.

Но револьвер он держал наготове и смотрел настороженно.

— Нет. — Фентон покачал головой. — Я вернулся, правда. Не знаю почему. Я ничего тебе не должен. Но когда на меня посыпались бомбы, я понял, что ты в беде. Я знал, что он не решится бомбить меня на виду у камер, пока власть на Ганимеде принадлежит тебе. Мне надо было выяснить, что происходит. А теперь я пойду.

— Назад, к своим ганимедцам? — Торрен задумчиво покачал в ладони пистолет. — Бен, мальчик мой, я вырастил тебя глупым! Будь же разумен! Что ты можешь для них сделать? Как ты станешь со мной бороться? — Он вдруг гулко рассмеялся. — Брайн думал, что я беспомощен! Иди сюда, Бен. Включай телевизор.

Настороженно глядя на него, Фентон повиновался. Появились заснеженные холмы. Высоко над ними, над освещенными синим светом тучами, показались крошечные точки — группа летящих самолетов.

— Наверное, еще минут десять, — задумчиво заметил Торрен. — Во всей этой системе существует очень много штучек, о которых знаю только я. Неужели Брайн действительно думал, будто я о чем-то не позаботился? Эту ситуацию я предуссмотрел много лет назад. Если сигналы, которые я посылаю, никуда не доходят, а сигнализация отключилась, — огромная голова кивнула, — моя охрана прибежит сюда через десять минут. Даже если бы ты не пришел. Но все же, сынок, я тебе благодарен. Ты избавил меня от этого неприятного чувства — беспомощности. Ты же знаешь, как я его ненавижу. Брайн способен был убить меня, но не смог бы дольше держать меня в беспомощном состоянии. Я перед тобой в долгу, Бен. А