ты, не очень разбираясь в нашей программе, сочувствуешь нам, то, когда разберешься, совсем нашим человеком будешь». Далее Радек мне сказал, что Шевелев-Лубков – бывший партизанский командир, преданный Троцкому человек, и за ним смело нужно идти. «Вы, бывшие партизаны, должны вместе с нами, – как он сказал, большевиками-ленинцами, спасать революцию. Вот Ваша задача». В дальнейшей беседе со мной Радек подробно изложил мне политическую платформу троцкистской оппозиции и сущность разногласий троцкистов с ЦК. Во время этой беседы он не скрывал своей озлобленности к Сталину и называл его весьма непристойными именами. Заканчивая свою беседу со мной, Радек рекомендовал мне вступить в партию и ближе связаться с троцкистами. «Будь осторожен. Ты должен быть на хорошем счету и одновременно вести свою работу»[1318].

Важно нам свидетельство бывшего адъютанта Шевелева-Лубкова – Н. В. Буинцева. Мы подробно рассматривали вербовочную деятельность последнего в пользу оппозиции в Мариинске во второй главе, останавливались на обстоятельствах его исключения из партии. Буинцев раскаялся, при первой же возможности восстановился в ВКП(б) и на момент ареста в Красноярске в 1936 году руководил Злобинской нефтебазой. В тюрьме его «обработал» Франконтель на тему партизанского подполья. Николай Васильевич свидетельствовал:

В 1929 г. я работал в Канске, не помню, в какое время получил от Шевелева телеграмму, что он едет на курорт Дарасун и просит встретить его на вокзале. Шевелева-Лубкова встретил на вокзале. В пятиминутную встречу с ним обменялись только общими фразами, но твердо договорились писать. <…> В письмах, которыми мы обменивались, для обоих нас было ясно, что мы – троцкисты. В одном из писем Шевелев-Лубков рекомендовал прочесть статью «Босая правда» в журнале «Молодая гвардия» № 5 за 1929 год. Шевелев-Лубков писал: «Прочти эту статью, в ней найдешь себя, ознакомь с статьей ребят». Статья-полурассказ «Босая правда» (автор Артем Веселый), содержала в себе контрреволюционные клеветнические измышления о неправильной политике соввласти по отношению партизан. По существу, статья мобилизовала недовольство партизан против руководства соввласти. Я не ошибусь, если скажу, что статья прямо призывала партизан к восстанию. Примеры, описываемые в статье «Босая правда», были близки и понятны партизанам. Говоря откровенно, статья произвела на меня тяжелое впечатление. В статье я нашел подтверждение своих троцкистских воззрений. Считая, что статья – это лучший агитатор в обработке партизан против сталинского руководства, я этот документ, по заданию Шевелева-Лубкова, использовал для проведения контрреволюционной работы среди бывших партизан. <…> Учитывая мобилизующее значение статьи «Босая правда», в письме к Шевелеву-Лубкову в том же 1929 году в изолированной, но в достаточно понятной для него форме, выдвинул вопрос о созыве съезда командного состава партизан Сибири в гор. Красноярске или Новосибирске под видом сбора воспоминаний о партизанском движении с тем, чтобы в нелегальной обстановке на том же съезде ознакомить партизан и обсудить статью «Босая правда». <…> Общая обстановка на селе тогда сложилась крайне обостренно. Началась сплошная коллективизация и ликвидация кулачества. В том числе были допущены ошибки в отношении не окулачившихся партизан. Много окулачившихся партизан оказалось обиженных. Мы их жалобы рассматривали как общее недовольство партизан и крестьянства в целом. Нам, быв[шим] командирам, было особенно тяжело, потому что быв[шие] партизаны наших отрядов предъявляли к нам своеобразный счет, будто бы мы повинны в создавшейся обстановке. Поскольку же мы являлись троцкистами, сами достаточно теоретически неподготовленными, мы под влиянием троцкистов давали им объяснения в соответствии со статьей Артема Веселого «Босая правда», т. е. давали, по существу, контрреволюционные объяснения происходящим событиям, мобилизуя их на борьбу. Я считал, что для нашей троцкистской работы сложилась благоприятная обстановка, которая позволит легко вовлечь большую часть командиров в троцкистскую организацию, и сразу расширит повстанческую базу. Для этого единственно легальным предлогом мог явиться «сбор воспоминаний о партизанском движении». <…> При встрече с Шевелевым-Лубковым в городе Томске в 1930 году он мне сказал, что предложение созвать съезд комсостава партизан Сибири Сибирский троцкистский центр одобрил. Сообщил мне, что были попытки через Вегмана добиться разрешения на созыв съезда, но успехом не увенчались.

В 1930 году Буинцев ездил лечиться в Томск. «Там встречался с Шевелевым-Лубковым у него на квартире. В подробных беседах с Шевелевым-Лубковым я рассказал ему о вступлении в контрреволюционную троцкистскую организацию в Томске, проведенной мной работе по указанию нелегального троцкистского комитета среди партизан в Томске и Мариинске и частично по его указаниям в Канске, информировал Шевелева-Лубкова о враждебных настроениях той части партизан, с которой я соприкасался. Шевелев-Лубков одобрил мою работу среди партизан по использованию статьи „Босая правда“». О себе он рассказал следующее: «C 1926 г. по указанию Смирнова Ивана Никитича ведет контрреволюционную троцкистскую работу. Последнее время связан через Сумецкого с Сибирским троцкистским центром, возглавляемым Мураловым. Обращаясь ко мне, говорил: „То, что делал ты [и] Старовойтов – все это не то. Вы кустарничали в одиночку, и ваша работа сводилась на нет“».

Шевелев-Лубков отлично помнил Якова Глебовича Старовойтова, друга Буинцева, сторонника политической линии Тарасова и Кутузова в 1927 году. «Сообщил дальше, что в 1929 г. по заданию Сибирского троцкистского центра создан партизанский штаб, ведущий работу по созданию из партизан повстанческой организации. <…> На вопрос о задачах штаба Шевелев-Лубков ответил: „Партизаны Сибири должны быть готовы по зову своих командиров выступить для активной борьбы против сталинского руководства партии, вплоть до вооруженного выступления. В этой борьбе мы, партизаны, так же, как и в 1918–1919 и 1920 гг., можем сыграть решающую роль“». Шевелев-Лубков сказал Старовойтову, «что создание повстанческой организации начинается с головы, т. е. с руководителей партизанских отрядов до рядовых партизан, по возможности сохраняя боевые соединения, существовавшие в партизанском движении. Этот принцип построения организации, со слов Шевелева-Лубкова, одобрен Сибирским троцкистским центром»[1319].

В начале 1929 года Шевелев-Лубков был вновь вызван по делам службы в Новосибирск. Он говорил Пастаногову: «Эту поездку я использовал для встречи с Сумецким. Сумецкий пригласил меня прийти на квартиру к Вегману, где, как он заявил мне, мы должны будем обсудить ряд чрезвычайно важных вопросов. На совещании, состоявшемся в квартире Вегмана, участвовали: Сумецкий, Вегман и я – Шевелев. Сумецкий информировал меня о существовании Сибирского троцкистского центра, руководимого известным троцкистом Мураловым, и о своей принадлежности к этому центру». Контрреволюция орудовала не только на производстве и в университетах, но и в сельском хозяйстве, где бывшие партизаны ценились особенно высоко.

Прежде чем приступить к изложению практических задач, стоявших в то время перед троцкистской организацией, Сумецкий сделал краткий обзор политического положения внутри страны. Он говорил, что сейчас в результате применения партией в борьбе за хлеб чрезвычайных мер резко обострилась классовая борьба в деревне, создалась благоприятная