Хозяин мог сделать со своим рабом все, что ему заблагорассудится. Мог убить его, оскопить, распять в качестве наказания, или прибить его к корабельной мачте, как это сделал Император Адриан со своим управляющим.

Но, даже в то, жестокое время, находились люди, возвышающие свой голос против рабства и унижения человеческого достоинства. К ним принадлежал великий древнегреческий писатель и историк Плутарх, отозвавшийся на бесчеловечные взгляды Катона Старшего такими словами: «Нельзя обращаться с живыми существами так же, как с сандалиями или горшками, которые выбрасывают, когда они от долгой службы прохудятся и придут в негодность, и если уж не по какой-либо иной причине, то хотя бы в интересах человеколюбия должно обходиться с ними мягко и ласково. Сам я не то что одряхлевшего человека, но даже старого вола не продал бы, лишая его земли, на которой он воспитался, и привычного образа жизни ради ничтожного барыша, словно отправляя его в изгнание, когда он уже одинаково не нужен ни покупателю, ни продавцу».

Разобравшись с торговыми делами, Катон отправился в ближайшую харчевню, где застал за трапезой одного из своих новых соратников по работорговле. Они заказали на двоих кувшин ячменного пива и, потягивая темную жидкость, лениво делились впечатлениями прожитого дня.

- Есть еще одно выгодное дельце. - Понизив голос, сообщил Катону собеседник. – Обделав его, ты сможешь не думать о хлебе насущном всю оставшуюся жизнь. Правда, оно требует смелости и умения рисковать. Ты готов?

- Рассказывай, Тит. – Сказал Катон вместо ответа.

- Я знаю тебя еще по Риму, и полагаю, что нам с тобой оно по плечу.

Здесь Тит приблизил свое лицо к Катону и прошептал:

- На днях отсюда в Мемфис отправляют золотую утварь для храма. В охране есть наш человек. Я знаю дорогу, которой они пойдут. Их путь пролегает через заброшенное селение. В нем есть пустующие здания, расположенные у самой дороги. В них можно устроить засаду и перестрелять сопровождающих из луков. У меня уже есть люди на примете.

- Сколько человек составляет охрана?

- Пятнадцать.

- Так и нам понадобится не меньше.

- Я думал о двадцати.

- Не многовато ли? Делиться надо…

- Делиться не придется.

- Почему?

Тит огляделся по сторонам.

- Давай-ка пойдем на свежий воздух. Все же там поменьше ушей.

Уже у самой гавани, под шум моря, он поделился с Катоном своим планом.

- Те места я знаю, так же хорошо, как и лысину своего папаши. На земле немного мест, где можно спрятать сокровища так же надежно, как там. Все войско Птолемея может искать его и никогда не найдет.

После того, как охрана будет перебита, мы с помощью наемников перетащим сокровище в укромное место. Там же, честно отдадим каждому его долю. Там же отпразднуем успех. Вино и пищу возьмем с собой.

Тит сделал паузу и добавил:

- Вино будет отравлено.

- Но мы не можем не пить вместе со всеми. Это вызовет подозрение.

- Я упомянул лысину своего отца, но не сказал тебе, что она нашла свое место на голове весьма неглупого человека. Он – лекарь, и знаток всевозможных трав. Именно он и посоветовал мне отравить вино. Мы же с тобой перед тем, как его употребить, примем противоядие. В худшем случае тебя лишь немного затошнит.

- Хорошо. Допустим, все сложится так, как ты говоришь. Что дальше?

- Дальше совсем просто. Мы перепрячем сокровища в другое место. Я уже знаю, куда именно. Потом окольными путями вернемся в Александрию, и спокойно продолжим заниматься своими делами. Через несколько месяцев, когда найдут мертвых грабителей, решат, что, наказав их, золото забрали боги, утихнет шум и поиски прекратятся, мы заберем сокровища, переплавим золото в слитки и постепенно продадим его. Поверь мне, это будет огромная сумма.

Катон задумался.

- Кто убедит меня в том, что ты не отправишь меня на небеса вслед за наемниками?

Тит усмехнулся.

- Мне одному не справиться с такой грудой золота. Как и тебе без меня. Кроме того, в Риме мы уже провернули с тобой одно дельце, и я тебя не обманул.

Действительно, Тит уже помогал Катону в одной темной финансовой махинации, и повел себя на удивление честно, хотя вполне мог и скрыться вместе с деньгами.

И все же Катон колебался. Пойти на такое рискованное ограбление в самом центре Египта – грозило безусловной смертной казнью. Тем более, у него уже есть немалая сумма денег, полученная от Геркулеса.

- Есть ли у тебя полная уверенность в том, что нам удастся перебить охрану?

- Конечно! Нас больше. Нападение будет внезапным. На стрелу возьмут каждого из воинов. Впрочем, если ты сомневаешься, можешь забыть о моем предложении. – Жестко сказал Тит. - Я найду другого человека.

Легкий холодок пробежал по спине Катона: в живых его, знающего такую тайну, Тит не оставит. В любом случае, он найдет способ избавиться от ненужного свидетеля.

«А, может быть, стоит пойти и все рассказать властям?». – Подумал Катон. – «Получу вознаграждение. Будет повод прослыть честным человеком».

Душа его металась, но, в конце концов, жадность победила, и он согласился.

Несколько повозок в сопровождении небольшого отряда медленно ползли вдоль пыльной, засаженной редкими деревьями, дороги.

Юань с Ли-цин ехали рядом.

Мысли обоих были далеко от Египта, его чахлой растительности и невыносимо палящего солнца.

Юань вспоминал монастырь. Он все больше и больше убеждался в том, что по возвращении в Хань, ему следует быть там, где он вырос, и где его воспитали.

Ли-цин думала о своем. Вся ее душа трепетала при мысли о том, что через три-четыре недели они с Юанем вернутся в Александрию, и сядут на корабль, идущий в Италию. Надо еще немного потерпеть, и она увидит Ли. Ощущение близости к этой встрече сводило ее с ума. Увидеть, и прикоснуться к его руке… это такое немыслимое, невероятное счастье!

Обоз проходил какую-то заброшенную деревню. Невдалеке виднелись известняковые стены храма. Разрушенные дома глядели на дорогу пустыми глазницами окон. Ветер шевелил пожухлую траву на порогах, которые давно не переступала нога человека.

Сколько таких опустевших селений они видели на своем пути…

«А, интересно, как встретятся Ли с Юанем?» - Думала Ли-цин. – «Они не могут не подружиться. Оба смелые, благородные…»

В это минуту что-то громко крикнул Юань. Что именно, она не расслышала потому, что ее больно и страшно ударило в левое плечо. Ли-цин вскрикнула и, схватившись за него рукой, ощутила тонкое древко стрелы.

Рубаху мгновенно залило кровью. Девушка почувствовала сильную слабость, и сползла с лошади на землю.