– Капитан Аронссон, можно задать вам один вопрос?

– Задавайте.

– У вас в Исландии есть инсулин?

Он нахмурился – видимо, решил, что не понял. Но Маринус сказала ему, обернувшись через плечо:

– По-исландски это будет точно так же, капитан. Инсулин. Лекарство от диабета.

– А-а, – кивнул офицер. – Да, мы производим это средство на новом предприятии, неподалеку от воздушной базы в Кефлавике. Оно необходимо двум или трем тысячам наших граждан, в том числе нашему министру обороны. А почему вы спрашиваете? У вашей внучки диабет?

– Нет, – сказала я. – Мне просто любопытно.

* * *

Вернувшись на кухню, я поставила на стол светодиодную лампу. Она мерцала, как свеча. Обед был почти готов, но есть нам всем совершенно расхотелось.

– Ба, – сказала Лорелея, – я не могу поехать в Исландию.

Это будет один из самых трудных обманов в моей жизни, подумала я.

– Ты должна поехать, Лол! – сказал Рафик, и я про себя благословила его. – У тебя там будет хорошая жизнь. Ведь правда будет, мистер Вера… верак…

Маринус уже внимательно изучала книги в нашем книжном шкафу.

– Людей, которых я уважаю, я всегда прошу называть меня просто Маринус, – сказала она ему. – Да, Рафик, ты прав: жизнь у твоей сестры там будет куда лучше, чем на Шипсхеде, – и в смысле еды, и в смысле образования, и в смысле безопасности. И, по-моему, сегодняшний день это уже доказал.

– Ну, тогда, Лол, – вместо меня сказал мой золотой Рафик, – это твой спасательный корабль.

– Спасательный корабль, плывущий только в одном направлении, я права? – спросила Лорелея.

«Мистер Веракрус» нахмурился:

– Спасательные корабли обычно выдают билеты только в один конец.

– В таком случае я никуда не поплыву. И вас я здесь не оставлю! – Сейчас Лорелея была просто невероятно похожа на Аоифе, такая же неуступчивая. В моей душе вновь проснулась старая тоска. – И ты, Раф, на моем месте никуда бы не поехал, уверена!

И тут Рафик, набрав в легкие воздуха, выпалил:

– А ты на моем месте была бы диабетиком в стране, где нет инсулина! Подумай об этом.

Лорелея с жалким видом отвернулась и промолчала.

– У меня вопрос, – сказала Мо, опускаясь на стул возле кухонного стола и прислоняя к столешнице свою палку. – Точнее, три вопроса. Холли знала вашу мать, мистер Маринус, и это прекрасно, но почему она должна вам верить в отношении Лорелеи? Почему она должна думать, что поступает правильно?

Молодой человек сунул руки в карманы и покачался на каблуках – обычный молодой человек с гибкими суставами и крепкими мышцами.

– Профессор, я ничем не могу доказать вам, что именно я являюсь тем достойным доверия Холли человеком, как пытаюсь – практически голословно – это утверждать. Во всяком случае, за сорок минут я ничего не смогу ни подтвердить, ни объяснить. Я могу лишь отослать вас к Холли Сайкс.

– Это очень-очень длинная история, Мо, – сказала я, – но Маринус, точнее его мать… нет, мне слишком трудно выразить это словами. В общем, она спасла мне жизнь.

– В твоих «Радиолюдях» был некий Маринус, – сказала Мо, которая всегда очень хорошо запоминала прочитанное, – сыгравший в книге одну из главных ролей. Врач из Грейвзенда. – Мо посмотрела на меня. – Это именно его родственник?

– Да, – призналась я; мне страшно не хотелось сейчас вдаваться в подробности о существовании «вечных людей».

– Тот доктор Маринус был моим дедом, – Маринус солгала лишь отчасти, – с китайской стороны. Но Холли оказала моей матери Айрис огромную услугу. И не только ей, но и ее друзьям. Это было еще в 2020-е годы. Возможно, это сообщение до некоторой степени предвосхитит ваши следующие вопросы, профессор. У меня перед Холли Сайкс долг чести. Если я обеспечу хотя бы ее внучке возможность жить той жизнью, какая была до Всеобщего Затемнения, я, наверное, смогу отчасти выплатить этот долг.

Мо кивнула, признавая справедливость доводов Маринус.

– И вы так спешите из-за нынешних событий на Шипсхеде, потому что?..

– Мы сумели проникнуть в базу данных спутников-шпионов.

Мо холодно кивнула, но ученый в ее душе все же не дремал, и она спросила:

– Чьих?

– В военное время лучше работают китайские, а в условиях мира русские. Но мы взломали компьютеры еще функционирующего американского Большого Глаза. В последнее время Пентагон практически забыл о безопасности.

Рафик недоверчиво спросил:

– Но нельзя же из космоса видеть, что происходит на Шипсхеде? Это все равно… что быть богом. Или это волшебство?

– Ни то ни другое. – Маринус улыбнулось мальчику. – Это чисто технологическое решение. Я, например, знаю, что на ваших кур прошлой ночью напала лиса, и ты, – она ласково почесала Зимбру за ухом, явно доставив псу удовольствие, – эту лису прикончил. – Маринус посмотрела на меня. – Несколько месяцев назад Л’Окхна, наш IT-специалист, засек компьютерный сигнал из этой местности, соответствовавший записям голоса Холли, и мы, разумеется, вспомнили, что все вы теперь живете здесь, но нас отвлекла серия кризисов на Ньюфаундленде. После того как состояние реактора на Хинкли-Пойнт стало критическим, а POC расторгла соглашение с Ирландией, мы решили действовать более энергично. И вот мы здесь. – Ее взгляд привлекла скрипка Лорелеи. – Кто здесь играет?

– Я. Немножко, – сказала Лорелея. – Это папина скрипка.

Маринус взяла скрипку в руки и тщательно ее осмотрела – я-то знала, что когда-то она была профессиональным скрипичным мастером.

– Прекрасные линии! – похвалила она.

– Что ты делаешь в Исландии, Маринус? – спросила я, тоже присаживаясь за стол и чувствуя, что и у меня ноги отчего-то вдруг разболелись.

– Мы создаем хранилище мысли. Л’Окхна назвал его «Предвидение» – довольно скромно, на мой взгляд. Он начал эту работу еще до моего туда прибытия. Рохо, который – помнишь? – присматривал за Аоифе во время твоей недели на Манхэттене восемнадцать лет назад, тоже вместе с нами. Ну и еще горстка других. В политическом отношении мы вынуждены быть более интервентами, что ли, чем… чем, скажем, была моя мать. Президент, в общем, очень ценит наши советы, даже если мы порой и суем нос во что не следует. – Маринус перебирала струны скрипки, пробуя звучание. – Осталось всего тридцать минут. Нужно что-то решать насчет будущего Лорелеи, Холли.

– Я уже все решила, – заявила моя внучка. – Я не могу оставить бабушку и Рафа. И Мо.

– Это благородный и достойный внимания ответ, Лорелея. Можно мне сыграть несколько тактов?

Несколько растерявшись от столь неожиданной просьбы, Лорелея сказала:

– Конечно, пожалуйста.

Маринус взяла смычок, пристроила скрипку к подбородку и сыграла несколько тактов из знаменитой «Не плачь по мне, Аргентина».