Уильям Уолтон, художник и бывший журналист, был близким другом как Джона, так и Жаклин Кеннеди. Он был также близок и с Робертом Кеннеди, занимаясь вместе с ним организацией политических мероприятий от имени его брата. Во время президентской кампании 1960 г. Уолтон несколько месяцев проработал с Робертом в предвыборном штабе Джона Кеннеди{2027}. Джон Кеннеди настолько доверял своему другу, писателю и художнику, что пригласил Уолтона сопровождать его на важной предвыборной встрече с Элеонорой Рузвельт{2028}. Жаклин так нравилась компания Уолтона, что тот часто проводил время с обоими Кеннеди в их доме. Они втроем наблюдали за результатами голосования на президентских выборах 1960 г.{2029} За день до своей инаугурации Кеннеди использовал дом Уолтона в Вашингтоне в качестве офиса для заключительных встреч и собраний, прежде чем въехать в Белый дом{2030}.

В начале декабря 1963 г. Уильям Уолтон отправился в Москву от имени Роберта и Жаклин Кеннеди, чтобы передать советским руководителям секретное послание об убийстве президента Кеннеди. Уолтон использовал уже запланированную поездку, чтобы «посетить Москву и встретиться там с советскими художниками»{2031} в качестве прикрытия своей новой цели – рассказать русским о том, что, по мнению семьи Кеннеди, стоит за выстрелом в Далласе. Послание Кеннеди русским сохранилось в секретных архивах советской разведки. Оно было обнаружено в 1990-х гг. историками Александром Фурсенко и Тимоти Нафтали, которые использовали его в своей книге о Карибском кризисе «Адская игра» (One Hell of a Gamble, 1997){2032}.

Уолтон передал слова семьи Кеннеди об убийстве президента Георгию Большакову, журналисту и тайному агенту, который пользовался наибольшим доверием среди советских контактов во время Карибского кризиса. В Вашингтоне, работая в советском посольстве, Георгий Большаков неоднократно тайно встречался с генеральным прокурором Робертом Кеннеди и служил каналом обмена вопросами и сомнениями между председателем Совета министров Хрущевым и президентом Кеннеди{2033}. В Москве после убийства он выполнял ту же роль – должен был передать информацию от Уолтона Хрущеву.

Кеннеди сообщили Большакову через Уолтона, что, «несмотря на связи Освальда с коммунистическим миром, за его выстрелом стоял большой политический заговор», источник которого находился совсем в другом месте. По их мнению, «президент пал от рук внутренних врагов». Кеннеди считают, что «он стал жертвой заговора правых»{2034}.

Уолтон добавил, что у советских руководителей не должно быть иллюзий по поводу того, что Линдон Джонсон продолжит дело Кеннеди во имя мира. Джонсон, как сказал Уолтон, «неспособен претворить в жизнь задуманное, но нереализованное Кеннеди»{2035}. «Тесные связи нового президента с большими корпорациями приведут к тому, что в его администрации появится немало представителей бизнеса», что, как может представить себе господин Хрущев, негативно скажется на перспективах достижения мира во всем мире{2036}.

Уолтон также передал руководству Кремля через Большакова, что Роберт Кеннеди останется на посту генерального прокурора максимум до конца 1964 г., а затем будет искать выборную должность. Уолтон упомянул возможность стать губернатором штата Массачусетс, тогда как Роберт Кеннеди на самом деле будет избран осенью следующего года сенатором от Нью-Йорка. В любом случае это будет подготовка, сказал Уолтон, «к возможному участию в президентской гонке». Согласно советским архивным записям их разговора, «Уолтон и, соответственно, Кеннеди, хотели, чтобы Хрущев знал, что только Роберт Кеннеди способен реализовать идеи брата, и что охлаждение, которое может произойти в советско-американских отношениях из-за Джонсона, не будет длиться вечно»{2037}.

В понедельник, 25 ноября 1963 г., заместитель председателя Совета министров СССР Анастас Микоян прибыл в Вашингтон на похороны Джона Кеннеди как личный представитель Хрущева. После похорон уже в Белом доме во время официальной церемонии принятия соболезнований Жаклин Кеннеди заметила приближавшегося к ней в очереди Микояна. Как она рассказывала позже, он «весь дрожал» и «выглядел напуганным»{2038}.

Она протянула ему руку и тепло поприветствовала. Есть два варианта рассказа о том, что она сказала тогда Микояну. По ее воспоминаниям, она сказала: «Пожалуйста, передайте господину Хрущеву, что я знаю, что он и мой муж вместе пытались достичь мира во всем мире, и теперь вы вместе с ним должны продолжить дело моего мужа»{2039}.