Вскоре после удара американские и израильские спутники, висевшие над Сирией, зафиксировали полное разрушение атомного объекта. Ольмерт направил Асаду через премьера Турции Реджепа Тайипа Эрдогана секретное послание, в котором говорилось, что, если Асад будет вести себя сдержанно, Израиль воздержится от предания бомбардировки гласности. Это спасет Сирию от чрезвычайно затруднительного положения, в которое она попадет, если будет раскрыт факт грубого нарушения Дамаском Договора о нераспространении ядерного оружия, который он подписал[1476]. Мир в таком случае не узнает, что Сирия потеряла результаты многолетних дорогостоящих исследований и большой объем современных технологий, которые были уничтожены еврейским государством, – о событии, которое сделало бы необходимой какую-то форму ответных действий. Сохранение всей этой ситуации в покое было лучшим вариантом для всех сторон, вовлеченных в нее.

Главным победителем в операции «Сюрприз» (такое кодовое название она получила) стал Даган, служба которого добыла необходимую информацию и раскрыла сирийский проект и который, по словам директора ЦРУ Хейдена, «оказался прав, тогда, как мои аналитики оказались неправы»[1477].

После успешного осуществления операции «Сюрприз» Ольмерт еще больше раскрыл для «Моссада» бюджетный кошелек, предоставив разведке такие ассигнования, которых она никогда прежде не видела. Один старший сотрудник «Моссада» сказал тогда: «Не было в то время ни одной операции, которая была бы отложена или отменена по финансовым соображениям. Организация невероятно разрослась. Мы получали все, что просили»[1478].

«Арик (Шарон) и Рабин при санкционировании операций испытывали гораздо большие колебания, чем я, – говорил тогда Ольмерт с довольной улыбкой, добавляя: – Я дал зеленый свет 300 операциям (“Моссада”) за свой срок премьерства, и только одна из них провалилась. Но даже этот случай нам удалось сохранить в секрете»[1479].

С того времени когда Даган возглавил «Моссад», одним из главных его приоритетов была ликвидация Имада Мугние, начальника штаба «Хезболлы». Эта задача не была чем-то уникальным для Дагана: израильская разведка и Армия обороны пытались убить Имада на протяжении почти тридцати лет. Врагом, который в предшествующие десятилетия нанес Израилю наиболее ощутимый ущерб и в оперативном, и в политическом плане, была «Хезболла». И Даган считал Мугние главной движущей силой, несущей ответственность за достижения организации[1480]. «Мугние, – говорил он, – это комбинация начальника Генерального штаба и министра обороны. (Генеральный секретарь) Насралла, возможно, и является политическим лидером “Хезболлы”, но не является военачальником или человеком, который ведет все практические дела с сирийцами и иранцами. В лучшем случае он всего лишь говорит “да”».

Фактически Мугние был в международном розыске, занимая первые строчки в списках наиболее разыскиваемых лиц 42 стран. Десятки государств издали ордера на его арест, а ФБР предлагало вознаграждение в 25 миллионов долларов за информацию, которая обеспечила бы его поимку. В Ливане в 1980-х годах Мугние убил сотни американцев подрывами их автомашин; он же похитил и замучил пытками до смерти нескольких высокопоставленных американских чиновников. «Американцы все хорошо помнят, – говорил Даган. – Они только кажутся либеральными (в Израиле слово “либеральный” имеет также оттенок “прощающий” или “сострадающий”), но на самом деле далеки от этого».

Проблема состояла в одном – никто не мог найти Мугние. Он был фантомом. Он знал, что западные разведки тратят сумасшедшие деньги, чтобы обнаружить его, поэтому предпринимал такие же сумасшедшие усилия для того, чтобы избежать поимки. Использовал фальшивые документы даже в Ливане, ограничивал контакты с людьми узким кругом членов семьи и доверенных соратников, а также принимал экстраординарные меры для защиты своих линий связи.

В июле 2004 года, после того как командующий «Хезболлой» Галеб Авали был убит, когда взорвался его «мерседес», организация создала памятный фильм о нем, который показывали на внутренних мероприятиях «Хезболлы». «Моссад» добыл копию этого фильма, и в декабре он был показан группе экспертов подразделения 8200 и «Моссада». Всю ночь сотрудники этих ведомств смотрели и пересматривали кадры из фильма в надежде найти дополнительные детали об этой неуловимой группе людей.

Уже поздно ночью, когда все участники того просмотра сидели в зале в штаб-квартире «Моссада», буквально приклеившись к экрану глазами, один из офицеров подразделения 8200 вдруг закричал: «Это он! Это Морис!»[1481]

«Морис» была кодовая кличка Мугние.

На экране был виден Хасан Насралла в коричневой одежде шиитского проповедника и черном тюрбане, смотрящий на огромный монитор компьютера с отображенной на нем картой. Напротив него стоял мужчина, лицо которого в основном оставалось в тени и показывалось лишь на несколько секунд, когда он двигался: с бородой, в очках, камуфляжной форме и военной бейсболке. Он показывал Насралле на разные точки на карте. Этим человеком был Имад Мугние.

Израильские спецслужбы получили хоть какую-то зацепку. В последующие дни появилось много идей, включая поиски оператора видеофильма и его вербовку в качестве агента или создание подставной компании для поставки «Хезболле» компьютеров, подобных тем, которые использовал объект и которые могли бы быть заминированы и подорваны в момент нахождения Имада Мугние рядом.

Даган все эти идеи отверг. «Моссад» еще не был готов к их осуществлению. «Не беспокойтесь, – сказал Даган своим людям, – его день придет».

Прорыв произошел благодаря упорству и изобретательности Аарона Зееви-Фаркаша, шефа военной разведки АМАН. Бывший руководитель подразделения 8200 настойчиво подгонял подчиненных с разработкой новых методов проникновения SIGINT в стан противника. АМАН под руководством Зееви-Фаркаша и «Моссад» со стоящим во главе организации Даганом вместе создали новую оперативную систему под названием HUGINT (комбинация из обозначений HUMINT и SIGINT) – иными словами, методику использования агентов «Моссада» для расширения возможностей подразделения 8200 по перехвату вражеских сообщений, и наоборот.

Одним из создателей системы HUGINT был Йоси Коэн (директор «Моссада» в период написания этой книги), у которого среди его коллег было прозвище Модель из-за внимания, которое он уделял своей внешности и одежде. В 2002 году Коэн был назначен начальником отдела специальных операций «Перекресток» – основного подразделения «Моссада» по вербовке агентов. Коэн считался одним из самых блестящих вербовщиков в истории разведки, человеком, который в кои-то веки умудрился проникнуть в «Хезболлу» и Корпус стражей исламской революции и завербовать агентов из числа членов этих организаций. Под легендой бизнесмена – гражданина различных европейских стран – он смог использовать свои обширные знания и понимание человеческой природы для того, чтобы включить в агентурную сеть многочисленных информаторов, одновременно совершенствуя методику HUGINT. В признание этих заслуг Коэн был удостоен Премии за вклад в дело обеспечения безопасности Израиля – высшей награды страны за достижения в области обороны.