несчастных из рук смерти. И может статься так, что совершенно неожиданно твои собственные силы будут приумножены, ибо другие, тоже не щадя себя, придут уже тебе на помощь.

В том же районе Земли – в Чукотском море ситуация точно повторилась через 20 лет, когда льды раздавили советский пароход «Челюскин» и более сотни людей оказались на дрейфующем льду. «Эпопея челюскинцев» – это поэма спасения. Именно тогда в СССР появилась высшая награда – Звезда Героя Советского Союза, и первые семь звезд получили летчики, спасшие челюскинцев. Подвиг Бартлетта сродни их полетам.

В экспедиции Пири 1908–1909 годов Бартлетт был главной опорой босса. Очевидно, между этими двумя людьми существовал формальный, а скорее – неформальный союз. Бартлетт был как воздух для Пири. Об этом упомянул, круша коммандера, в своей речи и Мейкон: «Он по-прежнему во многих отношениях необходим Пири… Его дружба крайне важна для Пири, и ее следует во что бы то ни стало сохранить. В отношении выдающихся заслуг Бартлетта всегда должны выражаться похвала и сердечная признательность, вплоть до лести, если она окажется уместной. Бартлетт будет защитным бастионом, если когда-нибудь наступят напряженные времена полемики и споров».

Обратное тоже верно – Бартлетту было выгодно состоять при Пири. 15 декабря 1909 года, за неделю до того как Копенгагенский университет объявил решение по поводу материалов доктора Кука, Пири был награжден большой золотой медалью Национального географического общества. Вручение происходило на ежегодном торжественном обеде, и во всех многочисленных здравицах коммандер именовался первооткрывателем Северного полюса. Но получил он пока только коробку – без награды, ибо было неясно, что же следует написать на металле. Зависело это от решения, которое ждали из Дании.

Британский посол в США Джеймс Брайс не побоялся опередить события. Он вручил Бартлетту серебряную медаль со словами:

Роберт Пири и Боб Бартлетт на «Рузвельте»

«Храбрые люди всегда великодушны, и коммандер Пири с присущим ему благородством признал, сколь многим он вам обязан. Ваше имя будет стоять рядом с его именем в связи с открытием Северного полюса…

И поскольку мы поздравляем вас, капитан Бартлетт, я отважусь от имени моей страны поздравить вас, коммандер Пири, и вас, жители Соединенных Штатов, с этим блестящим достижением. Достижением, которому не будет равных до конца мира».

Бартлетт гордился: «Должен сказать, что стоит любой цены находиться в такой компании, знать, что вас поддерживает такая организация, как Национальное географическое общество, видеть перед собой таких людей, как Брайс, Мур, Гросвенор и другие, и слышать слова похвалы».

Любопытно, что автор восторженной книги о Бартлетте Гарольд Хорвуд – активный сторонник Кука. Вот несколько сентенций писателя:

«…кампания политического уничтожения [Кука], организованная Пири и его сторонниками, абсолютно беспрецедентна в анналах исследований и практически уникальна до времен сенатора Маккарти и Ричарда Никсона…

Нужно отметить, к чести Бартлетта, что он принимал очень малое участие в этой клеветнической кампании…

…чудовищная несправедливость по отношению к Куку, сотворенная Пири, Макмилланом, Борупом и другими сторонниками Пири в Соединенных Штатах, никогда не была исправлена».

Травля Кука – важнейшая часть кипучей деятельности Пири начиная с сентября 1909 года. Но всемирную известность он получил все-таки не как вдохновитель и организатор антикуковского террора, а как открыватель Северного полюса. Последнее – обман, и Бартлетт – соавтор лжи или, мягче, соучастник. Суровый и безыскусный капитан – непременный свидетель и гарант честной победы Пири.

Книга писателя-романиста Хорвуда издавалась не раз. Но мы заглянем и в другую книгу, малоизвестную, англичанина Генри Левина «Грандиозный обман о Северном полюсе», в ее третью главу «Молчание капитана Боба Бартлетта».

Левин цитирует капитана и свои открытые письма ему. Бартлетт на письма Левина не отвечает, чем и объясняется заголовок.

Итак, Бартлетт:

«Пири пришел к судну 27 апреля. Я как раз был на палубе, когда эскимос закричал, что он идет. Я выбежал на лед, чтобы его встретить. Он выглядел измученным, но не ослабевшим. Пири пожал мою протянутую руку, тогда как я воскликнул: “Поздравляю вас, сэр, с открытием Северного полюса!”

“А как ты догадался?” – посмеиваясь над моим волнением, спросил он в ответ».

Напомним читателю события апреля 1909 года. От точки с широтой 87°47′ (лагерь Бартлетта) капитан с приличной скоростью зашагал к земле, Пири продолжил движение на север. Прежде чем стать на след Бартлетта, ведущий к югу, ему предстояло пройти или проехать в нартах 133 мили до полюса и столько же – обратно. Капитан прекрасно знал об этих 266 милях, хотя, к примеру, о 36 милях, накрученных, по словам начальника, на полюсе, не подозревал. Но и без этой добавки гандикап получился необыкновенный. Пири выбрал его почти полностью, отстав от капитана всего на три дня.

Письмо Левина:

«…удивились ли Вы, когда он [Пири] появился на льду у корабля так быстро после Вашего собственного возвращения? Вы сказали: “Не повезло, сэр; сожалею, что Вам не удалось добраться туда”…?

Нет, ничего подобного! Не успел Пири открыть рот, как Вы произнесли слова, выделенные Вами курсивом:

“Поздравляю вас, сэр, с открытием Северного полюса!”

…как лосось, поднявшийся за мушкой, Пири с жадностью ухватил приманку…

Почему Вы поздравили Пири с успехом… который был невозможен, что Вам самому должно было быть вполне очевидно, если только в тот момент Вы не страдали какой-либо формой психического расстройства?»

Левин довольно зло подтрунивает над Бартлеттом, спрашивая его, не он ли своим поздравлением спровоцировал Пири на ложь и таким образом стал косвенным виновником «величайшего географического обмана в истории».

Историческая фраза капитана «Рузвельта», выделенная курсивом, скорее всего, никогда не была произнесена и появилась в книге Бартлетта как подпорка версии Пири, а лучше-то сказать, версии Пири – Бартлетта… Аналогично, уверения Пири, будто он поделился с Бартлеттом (и только с Бартлеттом!) новостью о достижении полюса, вероятно, блеф. Какие есть подтверждения, что капитан «Рузвельта» в самом деле услышал от Пири грандиозную весть, еще не сложившуюся в голове коммандера? Никаких. Между тем мы научились не верить Пири. Мейкон в своей незабываемой речи высказался по этому поводу: «Он [Пири] сказал, что не помнит, чтобы по возвращении говорил о своем открытии кому-то, кроме Бартлетта; но я не знаю никого, кто бы слышал, что он рассказал это Бартлетту до того, как сделал заявление перед комитетом [Конгресса]».

Вернемся к книге Левина. Автор вновь цитирует капитана: «С той импульсивностью, которая была как моим проклятием, так и достоинством…», а затем приводит свое новое письмо