сиденье — недостатки конструкции быстрее доходили (напрямую, через «прямой» спиной — до головного мозга) — чем просто через просто две «камеры наблюдения» спереди и столько же «микрофонов» по бокам черепа.

Как-то раз, после посещения лесных вырубок — огромных пустошей, загромождённых пнями, ветками и сучьями и, вершинами-верхушками вековых сосен и даже целыми, но некондиционными деревьями — я вёл довольно тяжёлые финансовые переговоры с одним из трестов «Лессиндиката» — ведущего лесозаготовки во всей Нижегородской губернии. Конечно, не лично вёл — а через Деда Мартимьяна, «ассистирующего» ему сына Клима Крынкина — Даниила и, контролировавшего весь процесс Александра Краснощёкова.

Трест, уже изрядно задолжав как «Россредмашу» — так и «Красному рассвету», действовал по принципу отдельных — «особо продвинутых» особей наших «жирных нулевых». Чтоб рассчитаться за старый кредит, его «топ-менеджеры» — буквально ультимативно требовали ещё два десятка тракторов и стационарных двигателей и, ещё один — ещё больший кредит.

— Не можешь достичь взаимоприемлемого консенсуса, — всегда учил-инструктировал я своих «переговорщиков», — сделай паузу, перенеси «стрелку», посоветуйся с шефом…

— Мы так и сделали, — переглянулись недоумённо те, — и вот, теперь советуемся с тобой, Серафим.

— Молодцы! Это я так — напомнил… Какие будут предложения по существу возникшей проблемы?

Дед Мартимьян, лишь руками развёл:

— Переговоры зашли в тупик! Остаётся подать на них в суд, ждать процесса и его решения.

— Можно, конечно. Однако, после того «решения» — кинуть нас на бабло захотят даже наши собственные бабы…

Уставившись на, безусловно талантливого — но пока ещё слишком юного для обладания собственной «бабой» Даниила Крынкина, заканчиваю:

— … Конечно, у кого они есть.

Тот, несколько смущённо зардевшись:

— Послать к ним бригаду коллекторов?

Да! К тому времени у меня была вполне легальная возможность выбить долги — даже, вместе с зубами должника — если потребуется. Однако, с небольшой оговоркой: с частных лиц.

— Даниил! Как «Лессиндикат», так и все тресты входящие в него — структуры государственные. А к любому государству надо подходить по принципу великого Дэн Сяопина (помните, я про такого древнего китайца рассказывал?): «Не надо отнимать — надо подбирать!». Вот мы и будем «подбирать»… За государством!

Кладу на стол проект договора с «Лессиндикатом»:

— Ознакомьтесь.

Дед Мартимьян читает и у него очки лезут на лысый, резко вспотевший лоб:

— Это невозможно!

— «Невозможно» или «нереально»?

— А какая разница?

— «Нереально», например — спать на потолке, это противоречит законам всемирного тяготения. А всё «невозможное» — возможно, если хорошенько подумать и подготовится. Что и было в человеческой истории — неоднократно доказано!

Прощаясь, встаю и протягиваю руку:

— Так что хорошенько изучить проект договора на наличие в нём каких-нибудь ошибок финансового плана (с юридической, к нему комар носа не подточит) и, после их исправления через неделю предложить нашим партнёрам.

Это, так сказать — официальная, или точнее — легальная часть мероприятия. Её неофициальная, подпадающая под вполне определённую статью (а то и две, или даже несколько) Уголовного кодекса РСФСР от 1922 года.

* * *

В этот исторический промежуток времени, считалось, что члены правящей партии большевиков не должны были получать зарплату выше определённого уровня — так называемого «партийного максимума».

Меньше можно, больше нет!

Это касалось всех коммунистов без исключения, не зависело от должности, профессионализма и значимости работы. Считалось, что они должны работать за идею: ведь многие большевики — заплатили за эту идею своей жизнью, борясь с Самодержавием до революции и после — сражаясь на смерть с белогвардейцами во время Гражданской войны. Сам Ленин, Троцкий, Луначарский и прочие народные комиссары получали этот «максимум».

Беспартийный рабочий на государственном предприятии мог зарабатывать намного больше их!

Но и он был ограничен лимитом в двести целковых. До смешного доходило: работяга у частника-нэпмана — мог зашибить больше, чем на социалистическом предприятии.

Ну и кто тогда, по-вашему — больше печётся о нуждах трудящихся⁈

Однако, в этот раз я не про то…

Времена меняются — меняются и люди, их хотелки и их понятия об справедливости. На все государственные и хозяйственные посты-должности «идейных» не хватало и, если б большевистская верхушка всерьёз решила бы специально поощрять коррупцию — она бы ничего лучше закона об «партмаксимуме», придумать бы не смогла.

Подливало масло в огонь и то, что не все «авторитеты» коммунистической идеологии были едины во мнении. Один из самых видных из них — Емельян Ярославский[2], изрекал буквально следующее и его цитировали на многочисленных процессах адвокаты взяточников и растратчиков:

«Не понимаю, чем суд занимается! Жестоко карает коммунистов-растратчиков. Ну что такое, если коммунист и растратил три тысячи рублей? Ведь если принять во внимание, что он был на красных фронтах, жертвовал своей жизнью, то ведь это ерунда!».

Так что, ничего удивительно, что свыше пятой части всех казнокрадов-растратчиков были именно коммунистами!

Ленин говорил о том, что коммунистов — надо карать в три раза строже за корыстные преступления и злоупотребления, чем беспартийных. Однако, как это не печально осознавать — его слова не вписывались в реальную жизнь и противоречили всем существующим раскладам. Взяв власть, защитив своё право властвовать в упорной борьбе — коммунисты захотели «хорошо» пожить и не желали отвечать за это (по их мнению — вполне «естественное желание»), в три раза строже своих классовых врагов.

Происходил хотя и стихийный, но уверенный и последовательный «захват» низового и среднего партийно-государственного аппарата нэпманами-частниками через его подкуп — одна из причин того, что НЭП как говорится — «гикнулся», не просуществовав и десятка лет.

Сталину и его группе казалось, что устранив сам «источник» подпитывающий коррупцию — нэпманов-частников (а вместе с ними частную торговлю, частную промышленность и саму частную инициативу), разом удастся покончить и с самим этим явлением. Однако, они не понимали, что все известные общественные пороки — основываются на самой природе человека и, уничтожить их можно — лишь вместе со всем человечеством.

Ленин был прав лишь в одном — «готового коммунистического человека у нас нет».

Но он не понимал другого: за исключением нескольких жалких процентов «пассионариев-подвижников» — «коммунистических людей», никогда и не будет… Да и те, свершив «толчок» — растворятся-исчезнут в общей массе, что и произошло в реальной истории.

УВЫ, ВСЕМ НАМ!!!

Чтоб жить при коммунизме, должно произойти радикальное изменение генома, в результате которого человек станет — не просто одним из видов приматов, а каким-то совершенно новым существом — возможно даже, уже не биологическим. Каким-то «полубогом» — обладающим более высоким уровнем разума.