Да, уж кто-то, а ректор Катлер, будучи сам евреем, повидал на своем веку говнюков, подобных Квоту. Естественно, ректор был не настолько глуп, чтобы завести разговор на эту тему, но на самом деле у него была даже готова своего рода классификация «еврейских интеллектуалов». Ректор, как скорее всего и Джерри Квот, был правнуком нищего молодого иммигранта из Польши по имени Мойше Кутильзенски. Приехав в США, он прямо в иммиграционной службе изменил фамилию на Катлер, а жизнь в Нью-Йорке быстро укоротила его имя до односложного Мо. Потыкавшись туда-сюда, Мо устроился работать электриком, а набравшись опыта, организовал в Нью-Йорке собственное маленькое предприятие: «Катлер Коммершиэл — Свет и Провода». Во время Первой мировой войны и начавшегося вслед за ней строительного бума дела резко пошли в гору. Когда во главе фирмы встал его сын Фредерик, выпускник Нью-Йоркского городского колледжа, предприятие переименовали в «Катлер Электрик», и в ходе очередного строительного бума 1950-1960-х годов Катлеры разбогатели настолько, что сумели войти — по крайней мере, на уровне деловых знакомств и светской жизни — в ранее закрытый для них протестантский истеблишмент. Более того, Фредерик Катлер перешел в Церковь этической культуры — одну из двух церквей, которые выбирали для себя евреи, пожелавшие ассимилироваться в новом окружении (второй была Унитарианская церковь). Одного из своих четверых сыновей Фредерик назвал Фредериком-младшим, что являлось несомненным символом его полной ассимиляции, ибо ни один приверженец традиционного иудаизма не назовет ребенка в честь живого и здравствующего человека, а уж тем более — родственника. К тому времени Катлеры разбогатели еще больше и уже могли позволить себе отправить Фреда-младшего на учебу в Гарвард, где он и получил диплом по изящным искусствам; затем последовал перевод в аспирантуру Принстона, где младший Катлер выбрал себе в качестве специализации международные отношения. После непродолжительной работы в Принстоне в качестве преподавателя-стажера он выбрал карьеру дипломата и со временем дослужился до поста первого секретаря американского посольства в Париже. Сын Фреда-младшего, Фредерик Катлер III, обладатель гарвардского диплома и ученой степени в Дьюпонте, сделал блестящую академическую карьеру, посвятив свои научные изыскания истории Ближнего Востока. Со временем он несколько отошел от чистой науки и стал уделять больше времени административной работе, в результате чего и оказался здесь, в этом кабинете, за этим необъятным столом, в качестве ректора Дьюпонта.

Человек, сидевший напротив него — масляный колобок, гротескно втиснувшийся в обтягивающий темно-серый свитер, — был сделан совершенно из другого теста. Между ними, можно сказать, не было ничего общего — и это при том, что оба были евреями и их точки зрения по основным злободневным вопросам общественной жизни совпадали практически полностью. Оба были ярыми сторонниками защиты прав национальных меньшинств, в первую очередь — афроамериканцев, ну и, само собой, евреев. Оба считали Израиль величайшим государством на планете, но оба почему-то не испытывали никакого желания переехать туда и пожить там хотя бы какое-то время. Оба всегда, в любом конфликте, занимали сторону слабого, даже не вдаваясь в такие мелкие детали, как прав этот слабый или не прав; обоих приводили в бешенство сообщения о проявлениях насилия со стороны полиции. Оба считали краеугольным камнем в деле воспитания молодежи создание атмосферы толерантности и поддержание в колледжах мультикультурализма. Оба были сторонниками абортов, причем вовсе не потому, что кому-либо из их близких или даже знакомых могло в обозримом будущем понадобиться разрешение на прерывание беременности; более важным в этом вопросе для них был другой аспект: легализация абортов помогала одернуть и поставить на место выдохшееся в своем историческом развитии и в то же время вконец зарвавшееся христианство и всю взращенную на его основе цивилизацию. Оба считали, что пора сорвать маску с этой лживой доктрины путем, например, снятия последних, явно устаревших и бессмысленных этических ограничений, которые она накладывала на своих приверженцев. По этой же причине оба являлись убежденными борцами за права гомосексуалистов, права женщин, права транссексуалов, права лисиц, медведей, волков, палтуса и рыбы-меч, озона, травы, тропических лесов и заболоченных территорий; оба выступали за контроль над продажей оружия, горячо приветствовали все, что так или иначе можно было назвать современным искусством, и голосовали за Демократическую партию. Оба категорически выступали против охоты, а также против походов, экскурсий, пикников, выездов на природу (будь то в леса, в поля или в горы), альпинизма, скалолазания, путешествий под парусом, рыбалки и вообще против любого времяпрепровождения на свежем воздухе, за исключением игры в гольф и принятия солнечных ванн на пляже.

Разница же между ними, по глубокому внутреннему убеждению ректора, состояла в том, что Квот представлял собой классический пример «мелкобуржуазного» еврейского интеллектуала, как называли подобных людей марксисты. Нет, разумеется, Фредерик Катлер III ни за что не высказал бы этого своего мнения вслух ни при одной живой душе — за исключением разве что собственной жены. В конце концов, он ведь еще не выжил из ума. Согласно теории Катлера, все Джеромы Квоты академической среды родились в самых обыкновенных еврейских семьях, принадлежащих к так называемой средней страте американского общества. С раннего детства, если не с младенчества, родители вбивали им в голову, что жизнь представляет собой нескончаемую манихейскую битву — то есть противостояние сил Света силам Тьмы, а если более конкретно — вечную борьбу «нас» против гоев, среди которых самыми опасными, сильными и коварными противниками следовало считать белых христиан, в особенности католиков и WASP.[29]Стоило какому-нибудь очередному Джерри Квоту стать преподавателем Дьюпонтского университета, как он моментально устанавливал тот неоспоримый факт, что, несмотря на фамилию, Бастер Рот — вовсе не еврей. О ужас: он был по происхождению немцем, а по сути — истинным немцем и убежденным католиком. Согласно вышеупомянутой тайной теории Фреда Катлера, родители людей, подобных Джерому Квоту, просто не смогли добиться в бизнесе и в социальном развитии такого уровня, где неевреи не только ничего не имеют против появления евреев в своем кругу, но и очень даже приветствуют подобные знакомства и отношения. Когда речь заходит о действительно большом бизнесе и связях высокого уровня, взаимопересекающиеся интересы окончательно одерживают верх над национальными, религиозными и культурными различиями. С точки же зрения Джерома Квота, чей отец всю жизнь проработал чиновником среднего (очень среднего) звена где-нибудь вроде Кливленда, ни о каком подобном союзе и взаимопроникновении культур не могло быть и речи. Белые англосаксонские протестанты и католики могут говорить все что угодно, доказывая свое непредвзятое отношение к еврейскому народу, но им просто на роду написано оставаться бесчувственными, грубыми, коварными людьми второго сорта, генетически наделенными антисемитизмом. В общем, с точки зрения ректора, Квоты были типичными «маленькими людьми» с весьма ограниченным кругозором и зашоренным мышлением. Катлеры находились на другом полюсе этой классификации — то были истинные граждане мира.