вздохнула. – Так утомляет быть самой умной и вечно ждать, когда до остальных дойдет очевидное.

Она покосилась на сестру. Та сидела на земле, обняв колени, и смотрела на нее.

– Ты всем подыграла, – прошептала Гвен. – И эта бумага, с которой так носился Маг. Он сказал, она была из будущего, а будущее – твоя вотчина. Ты ее прислала?

– Конечно я, – буркнула Тень.

– И ты сказала мне, как вернуть мать. Ты не убить ее хотела, а… Ты хотела помириться с ней, да? Как раньше, когда вы были просто вами, без всякой магии.

– Ну? – пробормотала Тень, наконец посмотрев на сестру в упор.

– Ну, – с вызовом ответила мама, и Гвен очень ясно увидела их обеих маленькими: задиристые и упрямые, любящие настоять на своем.

– Вы все друг другу доказали, и в глубине души вам скучно поодиночке. А теперь, ну, может… может, вы помиритесь? – с надеждой спросила Гвен.

– Если мы помиримся, то исчезнем, – рассеянно произнесла Тень, не отводя взгляда. – Но я бы этого хотела. Мне так надоело поражаться человеческой тупости!

– В смысле, исчезнете? – растерялась Гвен.

Вместо ответа Тень протянула руку, и мама не сразу, медленно протянула свою навстречу. Их ладони соприкоснулись и вспыхнули серебристым. Обе вздрогнули, но рук не расцепили. Судя по их лицам, вот так держаться за руки было приятно.

– Ты знала, что магия до того, как мы разделились, была серебряной? – задумчиво спросила Тень, и Гвен не сразу поняла, что она обращается к ней. – И очень редкой. Чем дольше живу, тем чаще мне кажется, что миру было бы лучше вообще без всякой магии. Люди не надеялись бы все время, что кто-то возьмет их за руку и скажет, что надо делать. Они от этого портятся.

Мама вдруг тихо, тепло улыбнулась, не отводя глаз от Тени, и их сцепленные руки стали серебряными до локтей. Тень охнула, но не сделала ни малейшей попытки отстраниться.

– Мне несколько раз удавалось получить серебро, когда я грустила, – шепотом сказала мама. – Но я его всегда передаривала – оно меня пугает.

Она встала навстречу сестре, и Гвен с удивлением заметила, что обе стали выглядеть куда лучше: моложе и здоровее, более живыми. Серебро ползло вверх по их рукам, заливало своим сиянием площадь, и дети один за другим переставали плакать.

– Ух ты, – шепотом сказала мама, вглядываясь в лицо Тени. – Ты помогла сразу двоим из моих детей, пока меня не было. Я даже не думала, что ты на такое еще способна.

– А кому, кроме меня? – ревниво спросила Гвен. – Ивару?

– Нет. – Мама улыбнулась шире, и Тень хмуро улыбнулась в ответ. – Нилу. Он еще младенцем остался совсем один, и я нашла его. Он на год младше тебя, но тебя со мной еще не было. Мне показалось, у него совсем нет способностей к магии, и я не стала оставлять его у себя. Поблизости жила очень милая одинокая женщина, которая мечтала о детях. Я его подарила ей вместе с именем – мне всегда нравилось давать своим детям необычные имена.

– Очень сладкая история в духе золотых волшебников, – ядовито пробормотала Тень, но без прежней ненависти. – Брошенный ребенок, которого передаривают, как пару лаптей. Та милая женщина, кстати, погибла из-за него: когда Ястребы пришли за детьми, она защищала его, кричала, дралась, и Ястребы убили ее.

– Потому что она была хорошей матерью и любила его.

– Это только доказывает, что любовь не такая уж безопасная и уютная штука, – упрямо сказала Тень, и мама виновато улыбнулась ей. – Все на свете всегда заканчивается, жизнь полна разочарований, любовь приносит страдания. Но люди прощают друг друга не потому, что идеальны, а потому что по себе знают, каково быть сердитым и печальным и часто ошибаться.

Гвен запоздало поняла: они стали лучше выглядеть, как будто время пошло вспять и они молодели с каждой минутой.

– Прости меня, – неловко, отрывисто сказала мама. – Что заперла тебя. Это было…

– Ужасно. Высокомерно и жестоко, прямо в моем духе, – слабо улыбнулась Тень и посерьезнела. – И ты меня прости. Я сделала много плохого, и некому было сказать мне, что это плохо. Я по тебе скучала.

– Я по тебе тоже, – шепотом сказала мама.

На вид им теперь было лет по семнадцать. Сияние уже пропитало их до ног, слабое, мерцающее, как свет звезд. Человеческими оставались только лица.

– Мы уходим, – тихо сказала Тень. – Остров все-таки рухнет – я раскрошила платформу, на которой он стоит. Сейчас опять начнется.

– Тогда перенеси всех куда-нибудь, – прошептала Гвен.

Ей казалось, что ее сердце крошится от грусти, прямо как этот дурацкий остров. Тень вдруг тихо, звонко засмеялась и покосилась на нее.

– Ох, Гвендолин. Знаешь, ты не очень-то и нужна была в этой истории. Я рассматривала самые разные варианты будущего, и Империя должна была пасть при любом раскладе, я же не дура, чтобы ставить на нее, – империи всегда рушатся. Со спасением золотых земель Нил, Райлан и Ларри справлялись без тебя, даже с сестрой мы чаще всего мирились – я сотни лет готовила для этого почву. Но во всех вариантах будущего и дети, которые вышли из Селений, и дети Ястребов погибали самыми разными способами, терялись в истории, как мусор. До них никому, в общем-то, нет дела, даже их родителям. Взрослые в своей войне потеряли детей и не заметили. Но это – единственное будущее, в котором они спасаются и живут дальше, поэтому я их в одном месте и собрала. Я не люблю детей, но сестра любит, и это была моя уступка. Подарок. Жест доброй воли. – Мама улыбнулась, и Тень неловко улыбнулась в ответ, продолжая то и дело коситься на Гвен. – Победу одерживали и без тебя, но ты спасаешь детей – прямо как твоя драгоценная мамаша.

Гвен тут же раздулась от гордости, и мама свободной рукой нежно коснулась ее щеки. Прикосновение было прохладным и серебристым.

– Умница. Ты – мой последний ребенок, детка. Я правда тебя любила.

– Я знаю, мама, – тихо сказала Гвен и потянулась следом за ладонью, но мама уже убрала руку, прикоснулась к своей груди и вытащила оттуда мерцающую серебристую звездочку.

– Прощальный подарок, – тихо сказала мама и приклеила ее Гвен на запястье. – Будь очень счастлива и не забывай меня.

Звездочка выглядела точно как та, что она подарила когда-то на свадьбу, и Гвен невольно почувствовала себя счастливой. Тогда, передавая подарок, она думала: «Какая жалость, что это не мне», а вот теперь у нее есть своя звезда, которая будет светить ей по ночам.

– Мам, как мне