Ремезов не стал церемониться, даже на ноги не поднимался, некогда… Клинком по горлу! Ватажник захрипел, захлебываясь кровью, пару раз дернулся…

– Готов.

Ремезов деловито обтер о траву окровавленную саблю и быстро освободил от пут пленников. Маша стыдливо закрыла обнаженную грудь разорванным платьем:

– Он меня хотел…

– Я знаю, – оглядываясь, нетерпеливо перебил Павел. – Нам надо уходить как можно быстрее.

Тонкие губы Яцека задрожали:

– Но это же верная гибель! Бродники знают здесь все дорожки, а мы… Ах, – резко замолкнув, парнишка тяжко вздохнул. – А ничего другого нам и не остается.

– Бежим же скорее! – выплюнув изо рта кляп, Маша сверкнула глазами. – Хоть как-то, хоть куда-то уйдем.

– Уйдем, – спокойно кивнул Ремезов и, понизив голос, спросил: – Случайно, не видали, где бродники держат татар?

– В рощицу повели, – без всякого удивления отозвался отрок. – Я видел.

– В рощицу, говоришь? Ну-ну…

Приставленный к пленным монголам охранник – молодой, глуповатого вида парень в заячьем треухе – отнесся к своим обязанностям не шибко-то хорошо. Сидел, привалившись спиной к молодому дубу, да хлестал себе хмельное из высокого, с широким горлом, кувшина. Все правильно – кого тут опасаться-то? Пленники связаны надежно, можно и самому отдохнуть: раз все вокруг веселятся, отставать негоже, когда еще подобный случай выпадет?

Ремезов не хотел убивать, хотя, наверное, и нужно было бы. Просто, обойдя дуб, оглушил часового прихваченным еще на поляне камнем, да, обернувшись, бросил следовавшим за ним по пятам Яцеку и Маше:

– Связать!

Сам же, вытащив саблю, живо подошел к пленникам, темные фигуры которых едва угадывались в только что наступивших сумерках, и, не тратя драгоценное время на вступление, тихо сказал:

– Я – Павел Ремезов, боярин и друг мингана Ирчембе-оглана.

– Ты пришел нас убить? – глянув на обнаженный клинок, нарочито лениво осведомился монгол. – Хорошие же друзья у Ирчембе!

Он говорил по-русски не очень-то хорошо, но вполне понятно, а вот привязанный к соседнему дереву мальчик с черными косами, похоже, не понял ни слова. Или все же понял и просто презрительно молчал?

– Я пришел вас освободить, – Павел присел напротив монгола на корточки. – И хочу попросить об одной услуге… благородный господин Игдорж Даурэн.

– Об услуге? – раскосые глаза монгола удивленно расширились. – Какой услуги ты хочешь от меня, наглый разбойник, едва не убивший моего племянник Бару?!

Ага, так этот мальчик – его племянник. Понятненько.

– Включи мозги, Игдорж! Я совершенно не собирался его убивать…

– Но ты говорил, похвалялся…

– Мало ли что я говорил! – боярин в запальчивости повысил голос. – Мы сами пленники и хотим бежать. Нам нужно в Сарай, в орду Бату-хана, если хочешь, чуть позже я скажу тебе – зачем… Только сначала спрошу: Суань Го – твой друг или родич?

– Суань Го – подлый и трусливый пес, бросивший нас и предавший! – презрительно рассмеялся Игдорж Даурэн. – Так ты скажешь, наконец, что тебе от нас надо?

– Я уже сказал, ты не слышал? Ты знаешь степи, и покажешь нам путь.

Монгол прикрыл глаза:

– Пусть так, покажу. Ты и в самом деле решил освободить нас?

Вместо ответа, молодой человек одним движеньем клинка разрубил стягивающие руки пленника путы, а затем, повернувшись, освободил и мальчишку, Бару. Ох, как тот вскинулся, отпрыгнул в траву – рысенок!

Освободившийся Игдорж Даурэн что-то гортанно вскрикнул и, махнув рукой племяннику, проворно скрылся в ночи. Все это случилось в одно мгновенье, Павел даже не успел ничего сообразить, лишь покачал головою:

– А я в нем ошибся, что ж… Придется действовать по запасному плану.

Где-то неподалеку вдруг послышался приглушенный свист, так монголы подзывали коней.

– Идем, – оглянувшись, быстро распорядился Ремезов. – Помните, где спрятаны лодки?

Все прошло отлично, выставленный на плесе страж не заметил ничего, видать, спал или пьянствовал. Спустившись версты три вниз по реке, беглецы утопили украденный у разбойников челн, продырявив дно и набросав для надежности камни, после чего выбрались на берег и быстро зашагали в степь.

– Трава здесь высокая, – поглядывая на Большую Медведицу, боярин рассуждал вслух. – Если что, всегда можно укрыться, спрятаться – просто броситься навзничь. Главное, вовремя заметить опасность, так же, родные мои, смотрите в оба!

– Можно ведь идти и как сейчас, ночью, – вполголоса заметил Яцек.

Он все еще прихрамывал, пусть и значительно меньше, чем раньше.

Маша повернула голову:

– Нет, нельзя ночью – ноги переломаем. Тут кругом камни, овраги… Я два раза уже спотыкалась.

– Ты, Мария, внимательней под ноги-то гляди, – посоветовал Яцек и, добавив что-то по-польски, неожиданно рассмеялся.

Словно в ответ ему, расхохоталась и девушка:

– Ага, гляди. Темень кругом – чего уж тут увидишь?

– Да не такая уж и темень. Вон – луна, звезды…

Подросток не успел закончить фразу – вдруг вскрикнул и пропал! Вот только что был – и нету!

– Эй, эй, Яцек! – заволновались Павел и Маша. – Ты где? Яце-э-эк!

В ответ вдруг послышался стон, донесшийся словно из-под земли. Беглецы удивленно переглянулись.

– Я здесь, в овраге, – сипло сообщили снизу.

– В овраге? А где овраг-то? – Ремезов озадаченно почесал голову. – Так, Маша, стой здесь, а я поищу… Яцек! Иду на твой голос – ты где?

– Да вот он я… Нога, уй… больно.

Пошарив за небольшими кусточками, Павел наконец обнаружил овраг, совсем неглубокий, коварный – в него, словно в капкан, и угодил отрок, права оказалась девчонка-то – ночью идти – чревато! Так, а что сейчас делать-то? Уж приходилось идти, другого-то выхода не было.

Ремезов наклонился, даже встал на колени над склоном:

– Руку давай! Ну, ползи же… Ага!

Одним рывком вытянув Яцека на поверхность, боярин снова посмотрел в небо и негромко спросил:

– Ну, и что у тебя с ногою? Больше ничего не зашиб?

– Не, только ногу… Ой, Матка Бозка! Ой!

– Что, больно, что ли?

– Угу.

– Ладно, ночуем здесь. Вот, прямо в траве, ложимся и спим, – подумав, распорядился Павел. – Уж придется тебе потерпеть до утра, парень.

– Потерплю, да, – подросток отозвался чуть слышно. – Вот, когда лежать, так и не болит почти.

– Спи, спи, деятель.

Маша и Яцек уснули быстро, засопели, прижавшись друг к другу в траве, а вот Ремезову не спалось что-то. Ну, надо же, угораздило! Похоже, не перелом, просто сильный вывих – иначе ныл бы сейчас, стонал. А и вывих, так все равно – гибель! Как теперь с Яцеком быть? Идти он вряд ли сможет, а уходить надо как можно скорей, и как можно дальше от реки – шутка с затопленным челном вряд ли отвлечет бродников надолго, не такие уж они и дураки. Да, конечно, обнаружив пропажу пленников и лодки, разбойники поначалу кинутся в погоню вниз по течению, даже кого-то могут отправить и вверх, тут вопрос в другом – как долго их все это задержит? День – точно, даже, может быть, два. Неплохая фора, только вот как быть с хромым? Яцек и раньше прихрамывал, но все ж таки шел, но вот сейчас… Насколько милосердным будет оставить его в степи? Подыхать? А именно так, и никак иначе. Тогда уж лучше придушить, либо свернуть ему шею… или саблей – не больно, чик – и все. Да, саблей-то – в самый раз!