никогда не будет, чтобы тот, не покончив с Балхом, покусился на другое какое-нибудь место, особливо на Газну. Конечно, пользы не было, и государь сказал: /654/ “То, что знаю я, вы не знаете. Надо приготовиться и скорей отправляться в Перван и Хейбан”. Насколько я видел по [его] действиям, настолько угадал, что он хочет уйти в Хиндустан. Он [это] скрыл от меня и говорит, что несколько времени пробудет в Газне; а потом он будто бы двинется за нами. Нелепо было больше расспрашивать. Он велел написать соглашение, чтобы ты ему представил и, написав ответы и приложив царскую печать, вручил мне. Должность кедхудая при царевиче решено дать зятю [моему][1504] Абу-л-Фатху Мас'уду, который достойней всех”.

“Прекрасный выбор он сделал, — ответил я, — даст бог, он это дело исполнит благополучно”. “Боюсь я этих состояний [его]”, — заметил везир и начал собственноручно писать соглашение. Заняло некоторое время, покамест [соглашение] было составлено. Господин ходжа по этой части кое-что из себя представлял. То, что писал он, не написали: бы несколько человек, ибо он был самый одаренный и искусный писец из сынов [того] времени. Он написал о том, в какой мере оказывать услугу царевичу и в какой степени тот должен соблюдать достоинства слуги [государя], значительную статью о дворцовых гулямах и их начальнике, статью о старшем хаджибе и прочих военных предводителях, статью насчет выступлений в поход и остановок и сбора сведений о неприятеле, и статью насчет жалования войску и назначения [на должность] и отставки представителя войскового дивана.

Я взял соглашение, понес во дворец и через служителя уведомил эмира, что принес соглашение. Он позвал меня к себе, распорядился больше никого не принимать, взял соглашение, внимательно ознакомился и сказал: “Ответы на эти статьи ты в каком виде напишешь? Тебе ведь, несомненно, лучше известно, что написал бы на такие статьи Бу Наср Мишкан”. Я ответил: “Слуге [государя] известно. Ежели высочайшее усмотрение позволит, слуга [государя] напишет ответы на [статьи] соглашения, а [государь] высочайшей рукой приложит печать”. “Садись, — приказал [эмир], — и тут же пиши”. Я взял соглашение, написал ответы на статьи и прочитал. Эмиру понравилось; несколько выражений он изменил, я поправил, как сошло с его уст. Затем [ответы] в таком виде были утверждены, /655/ я переписал [их] под статьями соглашения, и эмир поставил царскую печать, а внизу соглашения написал своей рукой: “Превосходительный ходжа, да продлит Аллах его помощь, пусть руководствуется сими ответами, кои написаны по моему повелению и скреплены царской печатью, и да покажет он свою способность и искренность, подавая совет по любому делу и при любых событиях, дабы заслужить похвалу и доверие к себе, ежели Аллаху будет угодно”.

Он отдал мне соглашение и сказал, чтобы я условился с везиром о тайнописи, дабы все, что поважнее, писали с обеих сторон этой тайнописью. “Скажи, чтобы [везир] сегодня вечером позвал к себе Мас'уда и от нашего имени [его] воодушевил и подал надежды, а завтра привел бы его с собой во дворец, чтобы он повидал нас ради предоставления ему должности кедхудая [нашего] сына и он бы удалился с халатом”. — “Сделаю так”, — ответил я, пошел к везиру, вручил ему соглашение и передал устное сообщение. Он весьма обрадовался и произнес: “Ты сегодня потрудился, стараясь по моему делу”. — “[Готов] служить, хотелось бы только, чтобы от моей помощи дело вышло”, — ответил я и стал собираться уйти. “Садись, — сказал [везир], — ты позабыл насчет разговора о тайнописи”. — “Нет, не забыл, — возразил я, — только я хотел этим заняться завтра, ибо я, должно быть, уже наскучил господину”. — “Я тебя кое-чему поучу, — проговорил он, — смотри, не откладывай сегодняшнее дело на завтра, ибо каждый грядущий день приносит свое дело. Говорят, откладывание сегодняшнего дела на завтра происходит от лености плоти”. — “Свидание и заседание с господином только на пользу”, — ответил я.

Он взял перо, и мы условились о необычной тайнописи. [Затем] он снял со стойки какое-то письмо, на обороте его переписал тайнопись и сделанный своей рукой список передал мне. По-турецки он сказал несколько слов гуляму. Тот принес кису с серебром и золотом и одеяния и положил передо мной. Я облобызал землю и произнес: “Да уволит меня господин от этого”. Он ответил, что я сегодня работал как дебир и нелепо дебиров заставлять трудиться даром. “Воля господина”, — промолвил я и удалился. Деньги и одеяния вручили моему человеку; было пять тысяч диремов и пять штук одежды. На другой день ходжа привел с собой Мас'уда. Это был молодой человек знатного происхождения, умный, красивый лицом и статный, но не видавший света и не отведавший горячего и холодного, а молодому человеку обязательно нужно испытать трепку от судьбы и событий.

/656/ ПОВЕСТЬ О ДЖА'ФАРЕ, СЫНЕ ЯХЬИ, СЫНА ХАЛИДА БАРМЕКИ

В преданиях о халифах я читал так, что Джа'фар, сын Яхьи; сын Халида Бармеки был столь несравним по части умения править государством, образованности, вежливого обращения, мудрого суждения, воздержанности и способностей, что в пору везирства его отца его называли *второй везир*, ибо эту должность большей частью исправлял он. Однажды он заседал в судилище по разбору жалоб, прочитывал прошения и писал решения; таков был обычай. Всего было около тысячи прошений, на которых он написал решения[1505], дескать, по такому-то делу надобно сделать то-то и то-то, а по такому-то — то-то. Последнее прошение был свиток в более чем сто строк мелкого, убористого письма. Явился личный слуга Джа'фара, сына Яхьи, освободить его, чтобы он больше не работал. Джа'фар на обороте того прошения написал: “*Просмотрено, пусть поступят насчет него так, как поступают в подобных делах*”. Когда Джа'фар встал, прошения те понесли в судилище, в [диваны] везира, постановлений, вакуфного и отказанного на благоугодные дела имущества и податной[1506], и [там] внимательно рассмотрели. Люди изумлялись и поздравляли его отца Яхью. Тот отвечал: “Абу Ахмед, то есть Джа'фар, в [наше] время единственный *во всем, что касается науки, однако он нуждается в труде, его совершенствующем*”.

Таково же было положение ходжи Мас'уда, да приветствует его Аллах, когда он из дома и училища попал к престолу владык. Конечно, ему пришлось претерпеть от судьбы то, что он претерпел, и вкусить того, что вкусил, как я расскажу в этом сочинении в своем месте[1507]. Ныне, в лето четыреста пятьдесят первое, по повелению высокого государя, великого султана Абу-л-Музаффара Ибрахима, да