Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алгамир дёрнулся.
— Ты — Геру… Ай! — он умолк от подзатыльника Радины.
— Я слышала о тебе, — нахмурилась Артара, хотя внутри неё всё клокотало и готовилось взорваться от нахлынувших чувств, а глаза уже заблестели от накатывающих слёз. — Ты… ты была настоящим чудовищем!
— О драконах судят по поступкам, — заметила Герусет. — Считаешь ли ты чудовищем своего отца?
Фиолетовая замолчала, и тогда Герусет поднялась перед нею. Артара даже попятилась, когда внезапно осознала, что тело той почти не излучает энергии — как будто бы из этой драконицы вытряхнули душу, а взамен всунули лишь маленький кусочек, только для того, чтобы функционировали разум и мышцы.
— Теперь я куда сильнее, чем кажусь, — вновь твёрдым и решительным голосом произнесла самка с душою самца. — Я оказался достаточно силён, чтобы воскреснуть с крохотной помощью Тьмы… — обернувшись, Герусет завела лапу за спинку трона. — И вырвать клинок у самой смерти.
Артара попятилась от полыхнувшего мертвенно-бледным светом лезвия, вставленного в рукоятку, которую сплели тела борющихся драконов, кусающихся и дерущихся. Этот клинок, плавно описав дугу, плашмя опустился ей на плечо и больно обжёг шею, оставив на ней неглубокую, но жгучую царапину.
Боль была не острой — нервы прижглись слишком быстро. Скорее, шпарящей… И выжигающей что-то в душе.
— Обычно считают, что величие — это приобретение. Но на самом деле это потеря — потеря собственной слабости и всего, что мешает. Потеря лени, ложного милосердия, сентиментальности, боязни ошибиться. Всего того, что делает тебя живой. Я умер, и оттого я сильнее и умнее себя прошлого, а главное — не обязан следовать тому, что закладывали в меня навы. Они меня больше не учитывают — никто не учитывает, и в этом мой плюс.
— Что тебе нужно от меня? — дрогнувшим голосом спросила Артара. — Ответь…
— Смерть открыла мне много интересного, — Герусет отвела меч, но не убрала его в карманное, а вонзила в пол рядом с собой. Сталь лезвие пробило безо всякого труда. — Ни Тьма, ни навы больше не будут властвовать над драконами. У меня уже есть первые последователи — теперь мне требуются союзники. Твои друзья помогут мне встретиться с Инанной и Зоратом Суртом. А что касается тебя, — она шагнула вперёд и наклонилась к самой морде Артары, — не пора ли тебе перестать быть жалкой пешкой в играх Светлых и Тёмных? Я вижу, что ты способна на большее. Тьма приняла тебя, но ты сумела отринуть Тьму. Мирдал надеялся использовать тебя — что же, теперь ты сможешь воспользоваться им, и не только им. Я предлагаю тебе встать вместе со мной!
— Вместе… с тобой? — в голосе Артары слышались нотки не то гнева, не то презрения. — Я…
— Подумай хорошенько, — Герусет отступила назад, прикрыв один глаз и холодно взирая на Артару заплывшим серо-красным. — Чего ты хочешь от этой жизни? Отец предал тебя, бросив — дважды, при твоём рождении и сейчас, в тяжёлое время. Если бы он любил тебя по-настоящему — стал бы он так рисковать? Что ещё? Преданность Инанне? Да она навряд ли помнит о вашем существовании! А Алгамир? — зелёный встрепенулся. — Только страх в его глазах!
— И что с этого? Если в остальном я тебя понимаю, то не бояться чего-то глупо, даже вернувшимся мёртвым. Их тоже можно отослать обратно. Если ты желаешь моей помощи и считаешь себя такой же, как я — то считай равной себе! — Артара столь же твёрдо взглянула в мертвенную красноту в зрачках.
— Все мы Тьма, — Арма отстранилась от былой подопечной. — Большего равенства нельзя и желать.
* * *— Что нам делать с пленными, сар-волод?
Герусет не ответила на вопрос Радины. Стоя на уступе горы и подставив морду жестокому ветру, избавившаяся от своего плаща драконица взирала на Нашар. В предгорьях стало холоднее обычного, но и перед ними раскинулась только одна сплошная белая равнина. Деревья под непрекращающимся снегопадом склонили ветви до самой земли. Стаи каких-то животных, нашедших в объединении спасение от холода, брели подальше от гор, направляясь к водам залива Марлон. Герусет не чувствовала холода — положив лапу на меч, она созерцала этот мрачный пейзаж с ощущением глубочайшего удовлетворения. Велеяр и Алгамир, которые стояли подле пленённых чешуйчатых, терпеливо ждали её решения.
— Нам придётся тащить их с собой, чтобы они не разболтали обо мне тем, кому не нужно. А души легче тел, — в своём решении бывшая сар руководствовалась только расчётом — прошло время, когда жестокости приносили удовлетворение. Гнилое тело в принципе мало от чего могло испытывать удовольствие — разве что только от разрушения… Или, наоборот, от восстановления справедливости. — Вы лишь облегчите им участь, они не умрут от голода и не замёрзнут. Посмотрите, во что Инанна превратила мою вотчину без моего присмотра! Кобыла ценит холодную красоту больше безопасности… Это её и подведёт. Пусть поверит моему опыту.
— Что ты планируешь совершить с Инанной? — мрачно спросил Алгамир.
— Этот вопрос тебя не должен интересовать, — заметила драконица. — И лучше помолчи, пока я не приказал напялить на тебя намордник.
Понимая, что такая угроза легко могла быть приведена в исполнение, Алгамир захлопнул пасть.
— Артара, — негромко позвала Герусет. — Подойди поближе. Прежде, чем мы двинемся в путь, я хочу поговорить с тобой наедине.
— Только если ты отменишь свой приказ, — Артара поднялась на задние, глядя твёрдо. — Ты обещал признавать меня равной.
— Хорошо, что ты запомнила, кто я… — заметила Герусет, медленно облизываясь. — Ты не знаешь этих крылатых, ты их впервые видишь. Они не лучше деструкторов, творят всё то же самое. Встреться ты с ними при других обстоятельствах — они бы забрали твою душу, а не наоборот. Мне тоже не жалко их — строптивые бандиты, которые едят мясо сородичей, тратят души на убийство драконов… Это саморазрушение и гниль. Такие подданные мне не нужны