После Денвера путь Дина и Робертса пролег в Миннеаполис и Огайо, где тоже состоялся показ «Американского бунтаря». Весь сбор от этих показов Дин направил в фонд организации, которая боролась против концерна, выпускающего системы управления для американских ракет «Першинг-2». Вот почему официальные власти приняли фильм в штыки: на него почти не было положительных откликов в газетах, а прокатчики все как один отказались от его покупки. «Крутите свое кино коммунистам», – заявили они.

Дина это, конечно, сильно задело, и в эти минуты он еще сильнее проникся желанием начать снимать картину про Вундед-Ни и в Миннеаполисе специально встретился с руководителями Движения американских индейцев Клайдом Беллкартом и его братом Верном. Рассказав им о своем будущем фильме, Дин попросил у братьев, чтобы те выступили в нем в качестве консультантов. Братья согласились практически сразу, поскольку давно мечтали о подобной картине, но в Америке снять ее было невозможно (ситуация изменится в лучшую сторону только в начале 90-х, когда после оскароносного фильма Кевина Костнера «Танцы с волками» в Голливуде начнется индеаномания и будет снята лента про события в Вундед-Ни-73. Однако Дина в живых тогда уже не будет).

Братья Беллкарты дали слово Дину, что на съемки в ГДР от Движения индейцев приедет целая семья, все члены которой участвовали в событиях в Вундед-Ни. Кроме этого, они помогли Дину закупить для фильма индейской одежды на 5 тысяч долларов. Так что назвать поездку Дина на родину неудачной было нельзя. Хотя горький осадок после посещения Денвера у него, конечно, остался. Но Дин постарался сделать все возможное, чтобы его друзья об этих его чувствах ничего не узнали. И в своем письме Дикси Ллойд Шнеблоу, которое он написал в аэропорту Джона Кеннеди перед отлетом в ГДР, Дин признался в следующем:

«Я провел 5 недель на моей родине, на сей раз больше, чем в любое другое время в течение прошлых 25 лет. Поездка была самой счастливой поездкой, которую я когда-либо совершал в Америку. Я снова видел мои родные синие небеса, и моя „батарейка“ как будто зарядилась заново. Я видел мои горы и вспомнил детские годы. Я видел много лиц моей родины: Денвер, Лос-Анджелес, Миннеаполис, Колумб, Нью-Йорк; очень много людей, очень много историй, связанных с прошлым. Но все, чему я верю, должно иметь общее будущее, будущее мира, будущее, где деньги, которые теперь тратятся впустую на вооружения, должны быть потрачены, чтобы облегчить голод и бедность во всем мире. Такой день должен наступить, и я верю, что имею некоторое отношение к наступлению такого дня…»

С началом зимы Дин вновь взял в руки гитару. И 1 декабря выступил в концерте в «Палас дер Републик» в Восточном Берлине. Затем до конца года он дал еще несколько выступлений. А в январе 1986 года он покинул ГДР и отправился в столицу Чехословакии город Прагу, чтобы на студии звукозаписи «Супрафон» приступить к работе над очередным долгоиграющим диском. Эта поездка стала для Дина знаменательной. Как мы помним, в 1981 году у Дина вышел серьезный конфликт с чиновниками из Министерства культуры ЧССР, и с тех пор он перестал приезжать в эту республику. Так продолжалось четыре года, пока наконец обе стороны не пошли друг другу навстречу. К тому времени обида Дина сошла на нет, да и не на кого было уже обижаться, поскольку те люди, с которыми у него вышел конфликт, в Минкульте ЧССР уже не работали. Поэтому в Прагу Дин приехал в прекрасном настроении и заряженный на работу. Вот почему, когда давал интервью тамошним журналистам, Дин с радостью сообщил: «Мне кажется, это будет мой лучший диск».

В эту пластинку вошли 12 песен, причем к 8 из них он написал музыку (композитором остальных четырех выступил чехословак Зденек Ритер), а слова написал ко всем. Вот полный список этих произведений: «Old Cowboys never die», «To all the Ones i’ve loved», «I love me», «Mom’s song», «Waiting for a Lady», «Wake up America», «Let me be», «Cive me a guitar», «Hey what are you shooting for», «Let me love you», «Hang Together», «American Rebel».

Этот диск Дин записывал не только для распространения в странах Восточного блока, но и собирался издать его у себя на родине в США. Об этом он договорился с Дикси Ллойд Шнеблоу еще осенью прошлого года, когда был с пятинедельным визитом в Америке. Он собирался отослать запись этого диска Дикси с тем, чтобы она использовала эти песни в его пиар-кампании, которая должна была предшествовать гастролям в США осенью 1986 года. Незадолго до отъезда в Прагу, в январе, Дин писал Дикси:

«Есть тысячи певцов в Америке, которые моложе меня, лучше выглядят и кто поет лучше меня. Я никогда не буду иметь коммерческого успеха для нормального американца. Я – политический человек и продолжаю быть таким… Я мятежник против несправедливости и эксплуатации. И хочу, чтобы слово „революционер“ не воспринималось как ругательство. Двести лет назад люди гордились этим словом. Вот и лично я очень горд, что являюсь американским мятежником и посвятил свою жизнь борьбе против несправедливости везде, где я ее видел…»

Из Праги Дин отправился в Москву, чтобы здесь встретиться с популярным американским телеведущим Майком Уоллесом, который вел на Си-би-эс передачу «60 минут». Идея пригласить в свою передачу именно Дина Рида возникла у Уоллеса не случайно, а была следствием той ситуации, которая сложилась в американо-советских отношениях.

После прихода к власти в СССР Михаила Горбачева и тех односторонних шагов, которые он сделал в отношении США (летом было заявлено о прекращении подземных испытаний ядерного оружия, а осенью советская сторона предложила американцам сократить на 50 % число боезарядов стратегического оружия и понизить их количество у каждой из стран до 6000 единиц), Америка возликовала, расценив эти предложения не как добрую волю Москвы, а как проявление ее слабости, как положительный результат того давления, которое администрация Рейгана оказывала на Кремль в течение пяти последних лет. В итоге даже всегда умеренный в своих американских устремлениях северо-восточный истеблишмент США принял эту точку зрения. А Дин этого не учел, рассчитывая, что уж эта часть США положительно оценит его попытки стать неким мостиком между Восточным блоком и его родиной. Вот почему даже после неудачи в Денвере он все еще продолжал надеяться на чудо и рассчитывал осенью 1986 года устроить свое концертное турне по США. И в качестве пиар-кампании согласился дать большое интервью программе «60 минут».

Но в то время как он рассчитывал предстать в этой акции как победитель (вот, мол, как все обернулось: я призывал к потеплению советско-американских отношений, и оно в итоге произошло), Уоллес преследовал иную цель – сделать из Дина побежденного. Поэтому название передаче о нем он дал весьма определенное и хлесткое – «Перебежчик» (и это в то время, когда между США и СССР уже прошли первые телемосты и на этом фоне Дина можно было представить в ином качестве: не как отступника и предателя, а, например, как посла мира).

Дин прилетел в Москву 10 февраля. Здесь он встретился с Уоллесом, и они записали часть будущего большого интервью (общая продолжительность 2 часа). Кроме этого, Дин встретился с московскими друзьями, среди которых была и его новая возлюбленная Рада. Встреча с последней продемонстрировала Дину, что девушка совершенно потеряла голову от любви к нему, в то время как он сам толком так и не мог дать точного определения своим чувствам: то ли это тоже была любовь, то ли мимолетное увлечение. Скорее всего, последнее, поскольку явилось прямым следствием того ухудшения отношений, которое произошло у Дина и Ренаты в последнее время. И Рада стала именно той отдушиной, которая помогала Дину хоть как-то держаться на плаву и не впадать в окончательную депрессию. Ведь если раньше он переносил свои нелады в личной жизни более спокойно, то после сорока все изменилось: спокойствие сменилось истерикой.