Центральная часть Песни, с ее описанием женитьбы Соломона на своей девственной невесте, имеет важное значение для понимания предыдущих и последующих отрывков. О симметричной литературной макроструктуре Песни мы уже говорили. Однако похоже, что богодухновенный поэт придал Песни и линейную структуру. Сторонники «драматической» теории – ее предлагал еще Ориген, особенную популярность она имела в XVIII–XIX веках, а некоторые представители есть и в наши дни[2128] – пытаются доказать, что Песнь представляет собой полноценную театральную драму, состоящую из нескольких актов. В наши дни сторонников этой теории почти не осталось. На древнем Ближнем Востоке времен Соломона мы не находим текстов, которые можно было бы считать прообразом современной драмы. Да и в самой Песни ни из чего не видно, что она написана для театральной постановки. Тем не менее ряд современных ученых предлагают модифицированную версию теории: Песнь – не полновесная драма, но все же драматична[2129] и могла использоваться в античности как своего рода драматическая поэма или песня с несколькими голосами.[2130]

Некоторые современные ученые также отмечают наличие в различных разделах Песни «повествовательного развития». Было показано, что «нарративность – основная особенность в ряде отрывков», и «есть отрывки, в которых всякая видимость семантической эквивалентности между версетами снимается ради нарративной конкатенации от версета к версету и от строки к строке».[2131] Манро прослеживает нарративность в поэтической образности Песни, особенно в связи с образами виноградника, сада, воды и царского двора.[2132] Майкл Фокс констатирует наличие в Песни «повествовательной канвы».[2133] Гарретт говорит в этой связи о «квазирассказе».[2134]

Майкл Гулдер полагает, что вся Песнь состоит из «полупоследовательности, в которой каждая сцена перетекает в последующую».[2135] Он понимает сюжет следующим образом: