«Офигительные новости! Прийти в себя не могу!»

— Я тоже, — проворчал Данимир, жестом показав жене, что поднимается в кабинет. — Надо срочно сообщить сорок четвёртому.

«Могу сбегать, я всё равно в подвешенном состоянии».

— Сбегай, поговори, объясни ситуацию. Захочет — потренируй Прохора».

«Ок».

В голове стало тихо и просторно: «брат» ушёл «вниз», к своему сорок четвёртому «родичу».

Данимир сел за стол, включил компьютер.

Вошла Варя, присела на стул сбоку.

— Он сообщил страшные вещи!

— Не страшней, чем всегда. — Данимир оторвался от экрана. — Ну, узнали мы, кто такие Админы и Владыки, что-то изменилось?

— Нет, но я подумала… мы всё равно здесь не отсидимся. Нас рано или поздно найдут.

— Пусть сначала найдут, мы их встретим. Но ДД прав, надо торопиться с подготовкой команды формонавтов. Владыки начинают новую атаку, а мы ещё не готовы.

— Что мы можем, сидя в Бийске?

— Я к вечеру разработаю план действий, начнём с Данияром искать соратников по всем превалитетам.

— А как с ними? — Варя посмотрела на стену кабинета, за которой располагалась спальня с лежащими друзьями.

— Если Прохор… сорок четвёртый… решится-таки нырнуть в Бездны — так, чтобы зацепить нашего Прохора хоть краешком сознания, мы его… их вытащим.

Варя помолчала, опустив голову, хрустнула пальцами.

— Мне… страшно!

Данимир обнял жену, нежно потёрся щекой о щеку.

— Ты не одна. Мы не одни. Пробьёмся!

— Правда?

Ответить он не успел, в голове объявился гость:

«Алярм, боец! Прохор-44 ушёл в самостоятельный числопоход и до сих пор не вернулся. А Даныбай обнаружил слежку!»

Данимир не сразу оценил сообщение.

— Япономама! Какого дьявола он попёрся один?!

«Ты меня спрашиваешь? Потом будем разбираться в его волюнтаризме, надо что-то делать!»

— Идём туда вместе, попробуем разрулить ситуацию.

«Давай».

Данимир повернулся к застывшей Варе.

— В сорок четвёртом заварилась каша, мы с Даном нырнём туда и…

— Поняла. Что делать мне?

— Ждать. Я обязательно вернусь!

Данимир уселся в кресло поудобней и взял в руки эргион.

Сгинь, нечистая сила!

Идея выйти в голове первого же попавшегося «родственника» пришла после нескольких минут паники и страха. В конце концов, он не в тайге заблудился и мог в любой момент превратиться из «призрака в человека», чтобы осмотреться и отдышаться.

Так Прохор и сделал. Просчитал до ста, вспомнил советы учителей и выплыл в голове «родича», не зная ни номера его числомира, ни кто он и кем работает.

Местный Прохор сидел в ресторане с девушкой и потягивал какой-то коктейль, судя по всему, безалкогольный.

Одет он был в чёрную атласную безрукавку, белую рубаху со стоячим воротником и серые брюки.

Девушка напротив выглядела исключительно стильно.

На ней было цветастое платье с большим вырезом на груди и белый пушистый шарф или платок, сдвинутый на плечи. Она картинно курила длинную, коричневую, с золотым ободком, сигарету, поднося её к ярко накрашенным губам (помада была золотистая) двумя пальцами. Лицо у девушки было милое, с выдающимися скулами, что говорило о примеси азиатской крови, и волосы цвета воронова крыла, волной падавшие на одно плечо, подчёркивали это.

— Пора, — сказала она с акцентом.

Прохор допил коктейль, бросил на стол две радужные бумажки — купюры непонятного достоинства, и пара направилась из ресторана в ночь.

Прохор-гость думал, что отдыхающих ждёт машина, но ошибся.

Пара быстро миновала освещённую площадь, где сновали автомобили необычных форм, углубилась в плохо освещённый квартал с громадами зданий по обеим сторонам узкой улицы.

Почти все окна зданий вокруг давились темнотой, и даже встречающиеся витрины магазинов почти не освещались, будто в этом районе города экономили электричество.

Вместо того чтобы ускорить шаг, пара пошла медленней, в руках обоих появились сигареты, Прохор положил левую руку на талию спутницы, и они время от времени стали останавливаться и целоваться.

При этом лицо девушки не выражало никаких чувств, а в глазах её стыло некое ожидание, не связанное с предполагаемым отдыхом.

Машин в этом районе города было мало, отчасти потому, что шёл первый час ночи (Прохор мельком посмотрел на часы), отчасти по причине удалённости от центра.

Мимо проехал приземистый кар ярко-жёлтого цвета с открытым верхом, притормозил. Пассажиры внимательно посмотрели на обнявшуюся пару, и машина поехала дальше. Однако через пару минут она вернулась, стала на противоположной стороне улицы, подальше от фонаря.

Прохор-гость насторожился, предвидя неприятную встречу. Захотелось предупредить «брата», который, наоборот, отвернулся от машины, прижимая к себе подругу. И в этот момент послышался тихий шёпот девушки:

— Они клюнули!

— Вижу, — так же тихо, одними губами, ответил местный Прохор.

Четвёрка пассажиров кабриолета высыпалась наружу, в мгновение ока окружила всё ещё обнимавшуюся пару. Послышались смешки, затем гнусавый голос, в котором звучал тот же непонятный акцент, с каким говорила спутница местного Прохора:

— Эй, вахлы, ша не в парке лядите?

Прохор и спутница отпрянули друг от друга, завертели головами, демонстрируя испуг.

Самый могучий из парней, обладатель гнусавого голоса, — волосы на висках у него были выстрижены, от чего выделялся срединный «петушиный» гребень, — в жёлтом пиджаке на голое тело, подошёл ближе, ухмыляясь.

— Кака краля! Пошли с нами.

— А-а, мушики, вы чё? — забормотал Прохор. — Мы вас не трогали, идите своей дорогой.

«Мушики» загоготали.

— Они нас не трогали, — ударил себя по ляжкам ещё один бугай, чернявый, с неприятным одутловатым лицом. — А шо, мехлюй, мог тронуть?

Двое парней схватили девушку за руки.

— Иди, не ломаись, шо ты с вахлом бузнутым делаишь.

Прохор кинулся на подмогу подруге, и его ударили кулаком в живот, так что боль волной прошлась от живота по спине в голову и обрушилась не только на сознание хозяина, но на сознание гостя.

Прохор-44 инстинктивно «отшатнулся» и сорвался в «колодец» психофизического не-пространства, связывающий психики «родственников», сверху вниз понеслись световые вспышки, знаменующие выходы в головы Прохоров, живущих в других числомирах. Сознание разбилось на несколько фрагментов, и ему стоило большого труда собрать фрагменты вместе, в единое целое. Приблизился очередной «свет в конце тоннеля». Судорожно извернувшись, Прохор нырнул в это световое окно и «вывалился» в голову «родственника», абсолютно не представляя, где этот «родственник» обитает.