После окончания Второй мировой войны взаимоотношения СССР и США могли развиваться в союзническом направлении, если бы Сталин согласился принять американский заем на очень трудных условиях. Но было ли это реально?

Четырнадцатого сентября 1945 года, спустя две недели после капитуляции Японии, делегация членов конгресса США под руководством М. Колмера прибыла в Москву и встретилась со Сталиным. В обмен на экономическую помощь американцы выдвинули ряд требований: вывести советские войска из Восточной Европы; не оказывать политической поддержки правительствам этих стран; раскрывать содержание торговых договоров с этими странами; сообщить, какая часть советского производства идет на вооружение; раскрыть важнейшие данные об экономике и дать возможность контроля за правдивостью этой информации; гарантировать защиту американской собственности; предоставить свободное распространение в СССР американских кинофильмов, газет и журналов.

Если ранее руководство СССР желало получить помощь США, то после предъявления условий это желание исчезло. Сталин понял, что с ним разговаривают как со слабым, если не обреченным.

Наличие атомной бомбы делало позицию США сверхсильной. Перед переговорами 4 сентября командованию ВВС США была поставлена задача: «Отобрать приблизительно 20 наиболее важных целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории». В список городов для бомбардировки были включены Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль.

Анализ ситуации показал, что даже после ядерного удара СССР будет в состоянии захватить Западную Европу и не будет выключен из военных действий. Планирование ядерной атаки продолжилось и продолжалось в полной уверенности в собственной неуязвимости до 25 сентября 1949 года, когда Советский Союза заявил, что у него тоже есть атомная бомба.

Впрочем, невидимая война состояла не только из подготовки ядерного нападения. У нее были гораздо более изощренные средства. И применял их один из самых опытных в стратегическом планировании американских разведчиков Аллен Даллес. Если использовать терминологию мистических образов, то его можно назвать самим дьяволом.

Впервые Даллес, глава миссии Управления стратегических служб (УСС) США в Швейцарии, столкнулся со Сталиным в феврале 1945 года, когда вел переговоры с генералом Карлом Вольфом, руководителем подразделений СС в Италии, об условиях капитуляции немецкой армии под командованием Кессельринга в Италии, об этих переговорах стало известно советской разведке, и Сталин сделал вполне логичный вывод, что в случае капитуляции германская «итальянская» армия вскоре окажется на Восточном фронте.

В итоге Рузвельт приказал свернуть переговоры, Даллес вынужден был остановить свою выигрышную комбинацию.

Однако вскоре (президентом уже был Трумэн) Даллес представил доклад о национальной безопасности, который полностью менял направление деятельности спецслужб. Главная идея доклада: если США будут пассивны, они проиграют Советскому Союзу, поэтому следует проводить постоянные тайные подрывные операции против СССР и его союзников. Концепция Даллеса: 10 процентов обычной разведки и 90 процентов тайной войны.

Это означало вмешательство во внутренние дела советского блока, подталкивание его руководителей к ошибочным действиям, создание ситуаций, порождающих подобные действия. В этом стремлении Даллес должен был понимать, что столкнется с лучшей в мире разведкой, уже обыгравшей его однажды и имеющей огромный опыт таких действий.

Однако замысел Даллеса не ограничивался одной или несколькими операциями. Это будет непрерывный поток действий, который должен разрушать государство противника. Это будет наказание Советскому Союзу, дерзнувшему возглавить противостояние Западу.

Сталин понял, что пойти на соглашение с Трумэном означает скорое введение в СССР экономического и политического контроля США, многопартийности, независимости прессы и других демократических свобод, в результате чего Советский Союз как великая держава исчезнет, а он, Сталин, в лучшем случае потеряет власть, а в худшем — и жизнь.

Седьмого ноября 1945 года на торжественном заседании в честь 28-й годовщины Октябрьской революции с докладом выступил Молотов. Он сказал, что будет ошибкой использовать атомную бомбу как средство давления в международных отношениях, и пообешал, что СССР будет иметь «атомную энергию и много других вещей». Он имел в виду ракетное оружие, разработки которого велись под руководством Сергея Королева, руководителя будущей космической программы, и Маленкова.

Фактически начиналась военная мобилизация. Во что она должна была обойтись, трудно было сказать. Но уже то обстоятельство, что надо было соответствовать расходам США с их колоссальной экономической мощью, говорило о грандиозности задачи. Ответом на вызов были призыв к патриотизму, создание «шарашек», закрытых научных центров и лабораторий в системе ГУЛАГа, усиление идеологической борьбы, борьбы с космополитизмом, усиление экономического давления на население.

Пятнадцатого ноября на встрече Трумэна, К. Эттли и премьер-министра Канады М. Кинга было заявлено, что способ производства атомного оружия должен быть сохранен в секрете от всех, и предлагалось создать в ООН комиссию «с целью полностью устранить» возможность применения атомной энергии в военных целях. Таким образом, декларировалась цель: не допустить СССР к обладанию атомным оружием.

Никто не может сказать, что произошло бы в СССР, если бы в это время Сталин умер. Пошли бы его наследники на уступки Западу? Эта мысль должна была тревожить Сталина: что он оставит после себя? За годы войны в стране выросло много нового, сложились своеобразные группировки в армии, промышленности, торговле и распределении товаров. В партийном руководстве это тоже стало заметным. Группа Маленкова — Берии и ее кадры заняли доминирующие позиции в партии, экономике, органах безопасности. В армии на роль лидера претендовал Жуков. В регионах укрепились клиентелы первых партийных секретарей. В самых же низах ширилось настроение едва ли не анархической воли у демобилизовавшихся из армии солдат. В деревнях, испытывавших страшные тяготы, распространялось ожидание роспуска колхозов и разрешения вольной торговли.

В ноябре и декабре 1945 года в высших кругах советского руководства разыгралась настоящая буря. Началась она после публикации в «Правде» выдержек из речи Черчилля, в которой он дал высокую оценку роли Сталина на посту Верховного главнокомандующего в годы войны. Сталин был в отпуске, его замещал Молотов, санкционировавший публикацию. 10 ноября грянул гром: Сталин прислал «четверке» телеграмму: «Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля с восхвалениями России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР… Опубликованием таких речей мы помогаем этим господам. У нас теперь имеется немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвал Черчиллей, Трумэнов, Бирнсов и, наоборот, впадают в уныние от неблагоприятных отзывов со стороны этих господ. Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают в нас угодничество перед иностранными фигурами. С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу… Советские люди не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня»532.