– Не знаю… – ответила Майя. – Мне лишь бы из Беклы их увести.

– А как же вы одна к владыке Рандроноту вернетесь?

– Со мной были спутники, только в суматохе мы потерялись.

– Так вы в тюрьму в одиночку пришли? – удивился Мендел-эль-Экна. – И не побоялись? Ну вы и отчаянная!

– Так это ж Серрелинда! – заметил один из его солдат.

– Ну, до Синих ворот мы вас проводим, – решительно сказал капитан. – Нам все равно в ту сторону.

Тут дверь открылась, и солдаты ввели пленников: Байуб-Оталя и… Майя пошатнулась и схватила капитана за руку. Перед ней стоял Зан-Керель!

При виде возлюбленного силы покинули Майю; сердце замерло, по щекам ручьями покатились слезы.

Память зачастую отражает образ близкого человека или любимых мест не достоверно, а создает идеализированное представление; ценишь не эфемерную внешнюю оболочку, а глубинную, внутреннюю сущность – так, тоскуя по родному дому, вспоминаешь не обстановку, а любовь и заботу, которые окружали тебя с детства; помнишь не внешность возлюбленного, а его теплоту, чуткость и ласку. Встреча с любимым после долгой разлуки часто ошеломляет, потому что память хранит только смутные черты.

При виде Зан-Кереля Майя испытала неимоверное потрясение. Ей вспомнилось древнее сказание о призраке, который являлся по ночам к любимой девушке; в памяти зазвучал дребезжащий голос старой Дригги:

Высокий и худой Байуб-Оталь, хоть и выглядел измученным невзгодами, в общем изменился мало; но Зан-Керель, ее милый Зан-Керель, юный красавец, который смешил ее, ласкал и страстно сжимал в объятиях… Она с трудом узнала своего возлюбленного в беспомощной развалине… Жуткая перемена была выше Майиного понимания. Как боги это допустили?

Бледный, до предела изможденный Зан-Керель выглядел сущим мертвецом. Глаза его были полузакрыты, губы пересохли и растрескались, рот приоткрылся, голова безвольно повисла; ноги ему не повиновались, и стоял он только потому, что его с обеих сторон поддерживали солдаты. Его внесли в каморку, и все ошеломленно ахнули.

– Сайет, вы хотите увести из Беклы обоих пленников? – удивленно спросил Мендел-эль-Экна.

– Да, – решительно ответила Майя.

– Что ж, как вам будет угодно, но позвольте заметить, что катриец совсем плох… Боюсь, он идти не сможет.

– Нам лишь бы из города выбраться, – сказала Майя. – Там я о них позабочусь. А за вашу помощь я буду бесконечно признательна.

– Ступай к начальнику тюрьмы и возьми у него носилки, – велел капитан одному из своих солдат. – Доберемся до Синих ворот, а там что-нибудь придумаем.

Носилки – грубая холстина, натянутая меж двух шестов, – были покрыты запекшейся кровью, и Майя невольно отпрянула, сообразив, для чего их использовали. Зан-Керель по-прежнему не узнавал ее и не понимал, где находится. Байуб-Оталь взял Майю за руку:

– Это ты нас освободила?

– Да, Анда-Нокомис.

– Как странно… И ты хочешь вывести нас из Беклы?

– Если получится. В городе переполох…

– Что ж, я тебе доверяю. А кто эти люди?

– Лапанцы.

– Лапанцы? А где Кембри?

– Ушел с войском на юг, сражаться с Эркетлисом. Лапанцы подняли мятеж и хотят захватить город, но Форнида…

– Что ж, может, нам и повезет. Вот только Зан-Керель…

– Его мы возьмем с собой. Если он снова попадет в руки Форниды… Пойдемте, уже все готово.

Мендел-эль-Экна с восемью солдатами вызвался их проводить. Только когда они дошли до западной оконечности Шельдада, Майя поняла, что город в огне. Отовсюду доносились крики и звуки сражения. В полутьме тут и там завязывались потасовки – непонятно, кто и с кем дрался, – звенели мечи, раздавались крики и стоны раненых, на дороге лежали трупы.

– Не тревожьтесь, сайет, – невозмутимо заметил капитан. – Мы скоро все уладим. Сейчас главное – не останавливаться.

Однако на Шельдаде то и дело вспыхивали стычки, и путникам пришлось остановиться. В толпе солдат шныряли нищие и воришки, грабили беззащитных жителей, громили лавки. Во многих домах у входа выставили стражу – суровые мужчины с дубинками охраняли жилье, отгоняя желающих поживиться. С верхних этажей погромщиков обливали помоями. Пронзительно визжали женщины. Некоторые дома подожгли; рев пламени и грохот рушащихся балок смешивались с криками толпы. Свет пожаров затмевал звезды в ночном небе.

– Сайет, вы знаете, как здесь пройти? – крикнул капитан Майе.

– Лучше всего – к Невольничьему рынку, а оттуда вверх по Харджизу, мимо храмового квартала, – ответила она.

Когда они свернули с Шельдада, идти стало легче. Грабители их сторонились, не желая связываться с вооруженными солдатами. Впрочем, какие-то бандиты спьяну решили попытать счастья, но Мендел-эль-Экна со спутниками дал им суровый отпор, и через несколько мгновений два трупа лежали в канаве, а остальные мерзавцы пустились наутек.

Через полчаса путники добрались до Синих ворот, где напор толпы сдерживала шеренга лапанских солдат с копьями и мечами наготове. Запыхавшийся командир копейщиков сдернул с головы шлем, отсалютовал и спросил:

– Вы нам не поможете, капитан? Секрон приказал никого не выпускать, но горожане всполошились, бегут из Беклы, нам их не удержать.

– А где сам Секрон? – спросил Мендел-эль-Экна.

– Ушел в верхний город, на поиски владыки Рандронота – тот куда-то запропастился.

В створку ворот с громким стуком врезался булыжник, брошенный из толпы; во все стороны полетели щепки.

– Выведите лучников вперед и велите горожанам расходиться. Если не повинуются, стреляйте, – приказал Мендел-эль-Экна. – И не мешкайте.

– Майя! Майя! – окликнули ее из толпы Мериса и Зирек.

Майя схватила капитана за руку:

– Вон мои спутники, капитан. Помните, я говорила, что мы в суматохе потерялись? Прошу вас, пропустите их.

– Эй, отведите этих двоих в караулку! – крикнул Мендел-эль-Экна. – И вы тоже ступайте, сайет. Здесь вам не место. Носилки сейчас принесут.

Именно в эту караулку годом раньше, в такой же жаркий летний день, Зуно привел двух обессилевших невольниц – Майю и Оккулу.

Чуть погодя туда вошли Зирек с Мерисой. У белишбанки была разбита губа, а на руке алела длинная царапина.

– Вот и все, сейчас вас выпустят, – сказал капитан и спросил Байуб-Оталя: – Вы идти сможете?

– Если не смогу, остановлюсь, – пожал плечами субанец.

– В таком случае не задерживайтесь. Сайет, я дам вам двух носильщиков. Вашему другу нужен лекарь и заботливый уход, иначе ему не выжить. Как доберетесь до места, отправьте моих людей назад.