ходе этих попыток он сделал ценные наблюдения. Тем не менее решение, к которому он пришел, не выглядит верным, прежде всего потому, что его гипотеза не вяжется с главными фактами событий.

Начнем с того, что нет ясного признака того, что «анархические тенденции» доминировали в действиях и политической мысли мятежников 1449 г. Конечно, нападение на дома Коты, марранского финансиста и сборщика налогов в Толедо, может рассматриваться как пример действий толпы, направленных на удовлетворение «анархических» желаний, таких как месть, грабеж и мародерство. Но в нападениях такого рода в Испании не было ничего нового, они постоянно были направлены против марранов, и толедцы вне сомнения видели в атаке 1449 г. антиеврейскую акцию. Более того, нападения на дома Коты были, по всей вероятности, тактическим ходом, путем которого мятежники хотели выразить свой протест против правления Альваро и его марранских агентов. Мятежники могли также стараться разжечь антимарранские страсти в городе и таким образом инициировать ту антимарранскую политику, которую они хотели провести в Толедо. Нельзя рассматривать и атаки на ворота и замки города как анархические по характеру, поскольку это было частью рассчитанной стратегии — быстро захватить контроль над городом. И вне сомнения, все это происходило, как мы отметили выше[1812], под руководством лидеров мятежа с Сармьенто во главе. После этого мы видим, как мятежники стремились установить формальную власть в городе и приветствовали руководство Перо Сармьенто, главного представителя короля в Толедо, который постоянно требовал для себя титулы и власть, вытекающие из этого представительства.

Нет никакой причины сомневаться в отчете о том, что Сармьенто принял на себя руководство восстанием на том условии, что он получает диктаторские полномочия[1813], и тот факт, что мятежники предоставили ему эту власть, едва ли может указывать на их приверженность анархии. Более того, в качестве главы мятежной партии Сармьенто правил городом железной рукой, и до тех пор, пока его правление продолжалось, его приверженцы выглядели страстно желающими подчиняться ему[1814].

И еще мы видим, что мятежники без устали старались узаконить свои действия и установленный ими новый порядок согласием королевской власти. Они настойчиво пытались получить это согласие от короля Кастилии Хуана II или же обеспечить себе другого монархического патрона, который сможет одобрить их позицию. Их переговоры с наследным принцем Энрике и королем Наварры Хуаном I определенно двигались в этом направлении, так же как и их обращения к папе и другим князьям и властителям Церкви. Разумеется, с помощью этих шагов они пытались получить политическую или военную поддержку и повернуть общественное мнение против короля, но их обращения к этим властям сами по себе говорят о том, что они искали признания со стороны установившейся системы, церковной и светской, а вовсе не разрыва с ними, как это было бы в случае анархических устремлений.

Нельзя приписать таким устремлениям и аресты и казни марранов во время власти мятежников. Будучи неотъемлемой частью народного стремления ослабить силу и влияние марранов, эти акты могут рассматриваться как самовольные и незаконные; однако они базировались на власти правительства и на определенной форме судебной процедуры, которая хоть и порочна, но указывает на важность, придаваемую мятежниками власти закона[1815]. Более того, мятежники пытались формально узаконить хотя бы часть своих акций против конверсо путем издания антимарранских правил — «Толедского статута», которые, как они заявляли, были частью городского закона, данного и подтвержденного королями Кастилии. Мы также отмечаем, что «Докладная записка» Гарсии адресован «высочайшему и мощнейшему» королю [т. е. Хуану II Кастильскому] и принцу [Энрике, наследнику престола] или правителю, которому, согласно Богу, закону, праву и разуму, принадлежит администрация и управление [этими] королевствами»[1816]. Под «правителем» подразумевался человек на руководящей должности, который временно заменяет власть короля, если последний не может или отказывается исполнять свои обязанности. Правители этого типа время от времени появлялись в Кастилии и во многих других королевствах, в особенности во время несовершеннолетия королей, и мятежники подчеркнули, что такая администрация должна быть санкционирована существующими законами[1817]. Ясно, что те, кто признают необходимость руководства обществом правителем — при всех обстоятельствах — и более того, общества, действующего в соответствии с законами, не проповедовали анархию. Не могли они и быть подозреваемы в том, что стремились к ней.

И действительно, если что-нибудь отличает мятеж 1449 г. от народных бунтов в Испании в другие времена (как выступления против евреев в 1109 г.) или в других странах (как преследования «пастушков» во Франции или «черная смерть» в Германии), так это достойное внимания отсутствие анархических тенденций и решительное стремление основать, как можно скорее, законное, обычное правительство, чтобы проводить желаемую мятежниками политику в рамках национально признанной системы.

Отнюдь не антимонархический дух разжигал и «революционный» пыл бунтовщиков. Снова и снова в своих документах они подчеркивают свою приверженность принципу монархии, и даже верность тому королю, с которым оказались в конфликте. С этого они не сдвинулись. Это ясно показано в Петиции, адресованной Хуану II 2 мая 1449 г., так же как и в «Толедском статуте». «Докладная записка» Маркоса Гарсии тоже ясно демонстрирует прочную приверженность монархической системе как форме правления и не менее ясно выражает предпочтение мятежников тому, чтобы существующий монарх правил, как и положено королю, однако при том условии, что он выполняет свои королевские обязанности. «Восстание в Толедо, — говорит Гарсия, — не было направлено и не могло быть направлено против личности короля [или принципа монархии][1818], потому что граждане этого города прекрасно знают, что сказанный король — их король и господин по праву. Они также [знают, что они] его подданные, и хотят таковыми оставаться»[1819].

Это важное заявление, и у нас нет причины сомневаться в его искренности в свете всего направления аргументации мятежников, и в особенности в свете их повторяющихся утверждений о том, что не они покинули своего короля, а скорее король покинул их — устранившись от правления и предоставив тиранам вроде Альваро де Луны узурпировать его власть и править от его имени[1820]. Позже мы подробно остановимся на этом моменте, но пока представляется существенным подчеркнуть, что цитированное выше утверждение Маркоса Гарсии полностью согласуется и с другими его утверждениями и с утверждениями Петиции, не оставляющими сомнения в его позиции по поводу монархии как формы правления. В этой связи мы можем отметить обращение Гарсии к «сиятельнейшему королю и господину нашему дону Хуану, который согласно с законом является и должен быть королем этих королевств»[1821]. Мятежники, более того, выразили свое признание монархии как оптимальной формы правления признанием