Столь интенсивная физическая подготовка очень пригодилась на поле боя. Именно она позволила нам уцелеть во многих опасных ситуациях. Как тут не вспомнить изречение о том, что пар костей не ломит. Период подготовки научил нас железной дисциплине и развил в нас мужественность, что не раз выручало нас не только во время войны, но и в лагерях для военнопленных, а также в непростые послевоенные годы. Даже сегодня я и многие мои старые товарищи ощущаем пользу от той суровой армейской школы.

Однако наша жизнь в Клагенфурте состояла не только из одних испытаний и лишений. По воскресеньям мы получали несколько часов на радости жизни. Тогда мы собирались у известного кпагенфуртского фонтана в виде дракона «Линдвурм» в старом городе в надежде на встречу, на этот раз уже с дочерями Австрии.

В начищенной до блеска униформе мы, «парни из Лендорфа», дожидались, пока на горизонте появится хорошенькая девушка. Каждый из нас старался всеми силами произвести впечатление на прекрасный пол Остмарка. И, надо сказать, находчивые и умные молодые эсэсовцы зачастую находили отклик в сердцах девушек Каринтии.

Командовавший нами сержант прекрасно знал о наших встречах у фонтана. Да и как он мог не знать? Он же был из Остмарка. Каждый раз, когда мы уходили в увольнения, он предостерегал нас против развития серьезных отношений. Сержант говорил, что мы еще слишком молоды и вот-вот будем отправлены на фронт. Правда, он также добавлял с ухмылкой, что нигде в мире нет такого количества незаконнорожденных детей, как в Каринтии! Не зря же в городе говаривали, что каменный дракон Линдвурм взмахнет хвостом, если мимо него пройдет хотя бы одна девственница, а этого пока не случилось…

Ни предостережения, ни что-либо другое не могло помешать нам радоваться товарищескому общению за пределами учебного лагеря и встречам с местными молодыми девушками из среднего класса, которые явно воспитывались не в женских монастырях! Проводя вечера с красавицами, которые были предметом нашей страсти, или засиживаясь в местных питейных заведениях, мы довольно часто замечали, что возвращаться в казармы нам придется позже положенного часа.

Стремясь избежать «домашнего ареста» или, что еще хуже, дополнительной изнурительной муштры, мы, стараясь не попасться на глаза караульным, перелезали через стену, окружавшую казармы, и ползли к своим спальням, куда входили уже в одних носках с ботинками в руках, чтобы не наделать лишнего шума. Так мы оставались не замеченными часовыми и избегали наказания. Хотя, конечно, это было не самым лучшим поведением с нашей стороны.

Наступление, вошедшее в историю под именем «Барбаросса», началось в сумерках перед самым рассветом. 22 июня 1941 года в 3.15 немецкая армия начала свое продвижение на русскую территорию. Тысячи орудий, направленных на восток, загрохотали этой роковой ночью на пространстве от Финляндии до Черного моря.

В 5.30 гром фанфар на всех немецких радиоканалах возвестил о выступлении министра пропаганды Германии Йозефа Геббельса. Через считаные минуты не только немцы, но и весь мир узнали о кампании Гитлера против России. Блицкриг осуществлялся вермахтом силами танковых полков при поддержке авиации, что позволило уничтожить части Красной Армии, массово сосредоточенные у самой границы. В плане Гитлера основная ставка делалась на скорость продвижения немецких войск и внезапность нападения. И эти расчеты оправдались.

Стало ли неожиданностью для Сталина немецкое наступление? «Да», — отвечает на вопрос Виктор Суворов, историк, потомственный советский военный и бывший агент ГРУ в Швейцарии. Однако надо сказать, что внешнее миролюбие России в тот период было обманчивым. Это было затишьем перед бурей. Бурей, которая неизбежно обрушилась бы на Германию. Сталин сам собирался начать наступление против Гитлера, и для этого было почти все уже готово. Массы войск Красной Армии были сосредоточены на границе вовсе не в целях обороны. В своей книге «Ледокол» Виктор Суворов подтверждает это: «Гитлер считал советское вторжение неизбежным, но он не ожидал его в ближайшие недели. Германские войска отвлекались на проведение второстепенных операций, а начало „Барбароссы“ откладывалось. 22 июня 1941 года операция наконец началась. Сам Гитлер явно не осознал, как крупно ему повезло. Если бы „Барбароссу“ перенесли еще раз, например, с 22 июня на 22 июля, то Гитлеру пришлось бы покончить с собой не в 1945 году, а раньше. Существует немало указаний на то, что срок начала советской операции „Гроза“ был назначен на 6 июля 1941 года… Генерал армии С. П. Иванов прямо указывает на эту дату: „…германским войскам удалось нас упредить буквально на две недели“… Гитлер имел неосторожность поверить Сталину и повернуться к нему спиной, и тогда летом 1940 года набатом загремел призыв к великой освободительной войне, которая сделает все страны мира республиками в составе СССР… Советские коммунисты открыто провозгласили свою цель: освободить весь мир, а Европу — в первую очередь».

В 1989 году в журнале «Шпигель» было опубликовано следующее свидетельство очевидца:

Безусловно, это не было совпадением, что более двух с половиной миллионов солдат Красной Армии, в том числе и Белорусские части, были сосредоточены у самой границы на Украине в момент, когда Германия нанесла удар. Вермахту удалось захватить огромное количество вооружения уже в первые недели войны. Сотни тысяч русских военнопленных, захваченных только в этот период, служили достаточным доказательством, чтобы убедить каждого немецкого бойца, вплоть до последнего рядового, в том, что операция «Барбаросса» представляла собой превентивные меры против очевидного акта агрессии, направленного против Германии. Начальник немецкого Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер отмечал: «Россия предприняла все меры для подготовки наступления на Запад, которое могло начаться в любой момент».

Александр Верт, находившийся в Москве во время Второй мировой войны в качестве корреспондента британской газеты, в своей книге «Россия в войне» отмечал: