Резолюция по украинскому вопросу вынудила Временное правительство совершить непоправимую ошибку. Смириться, как некогда, в 1077 году, германский император Генрих IV, униженно отправившийся на поклон папе Григорию VII в Каноссу Вместо того чтобы вызвать в столицу представителей Рады для объяснений, оно незамедлительно направило в Киев собственную делегацию, чем и продемонстрировало воочию свою непозволительную слабость.

24 июня (7 июля) Всероссийский съезд Советов завершил работу, а уже вечером 28 июня (11 июля) в Киев прибыла правительственная делегация. Четверо министров: иностранных дел – М.И. Терещенко, военный – А.Ф. Керенский, путей сообщения – Н.В. Некрасов, почт и телеграфов – И.Г. Церетели, представлявших весь политический спектр власти, от кадетов до меньшевиков. На следующий день они начали переговоры, оказавшиеся необычайно трудными из-за несговорчивости украинской стороны, с М.С. Грушевским и В.К. Винниченко.

Рада к встрече подготовилась необычайно тщательно. Постаралась подкрепить свои, в общем шаткие, позиции поспешной, хотя и чисто формальной, консолидацией со Всероссийским съездом. Загодя объявила, что «как орган украинской революционной демократии состоит, главным образом, из Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов».81 Потому-то своими требованиями всего лишь пытается выполнить только что утверждённые в Петрограде резолюции по национальному вопросу. Только почему-то, настаивая на прежних условиях автономии, больше не упоминала (пусть даже о чисто символических) связях с Россией. Зато вновь заговорила о создании своей, национальной армии. О том, что ещё 21 июня (4 июля) попытались отвергнуть и осудить большевики.

В отличие от большинства делегатов съезда Советов, Сталин практически не посещал его заседания, занимался другими делами. Написал опубликованную 20 июня (3 июля) в «Правде» небольшую статью, резко осуждавшую последние действия правительства – «Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда». Среди очень многих обвинений содержавшую и такое: «Вместо освобождения угнетённых народов – придирки к Финляндии и Украине, боязнь дать им свободу»82. 21 июня (4 июля) выступил на Всероссийской конференции фронтовых и тыловых военных организаций РСДРП(б) с пространным докладом «О национальном движении и национальных полках» (текст его, даже в газетном изложении, не сохранился). В нём же, если судить по подготовленной им же резолюции, попытался в какой-то мере сделать то, что так и не удалось Коллонтай и Преображенскому. В резолюции отмечалось:

«Конференция заявляет, что народы России имеют полное право на самоопределение и самостоятельное решение своей судьбы вплоть до отделения, что в частности Украина имеет полное право осуществить свою автономию, не дожидаясь Учредительного собрания». Судя по этой фразе, возможность предоставления независимости Сталин предназначал только Финляндии. Выделив же особо Украину, оговорил для неё лишь автономию, да ещё и не оговорил, какой она должна быть – национально-территориальной или только территориальной. Вместе с тем, в резолюции предельно ясно выразил отношение к попыткам Рады создать собственные воинские формирования.

«Конференция, – продолжала резолюция, – будучи убеждена в том, что образование национальных полков вообще не в интересах трудящихся масс, хотя, конечно, право на образование таких полков национальностью конференция не отрицает. Конференция выражает твёрдую уверенность, что пролетариат Украины вместе с пролетариатом всей России, заинтересованный в замене постоянной армии всенародной милицией, будет бороться против превращения национальных полков Украины в постоянную, отдельную от народа армию».

Завершалась же резолюция разъяснением генеральной линии – отстаивать Россию как единую страну, не допускать распада её на самостоятельные государства, образованные по национальному признаку:

Конференция чётко убеждена, что только решительное и бесповоротное признание права наций на самоопределение, признание наделе, а не на словах, могло бы укрепить братское доверие между народами России и тем проложить дорогу действительному их объединению, добровольному, а не насильственному, в одно государственное целое.»83/Выделено мной – Ю.Ж./

Сходную позицию по вопросу о национальных военных формированиях заняла на переговорах в Киеве и правительственная делегация. Так, Керенский отверг все поползновения Рады на свои права. Решительно заявил: «Время слов прошло. Мы настаиваем, чтобы приказы боевого значения исполнялись беспрекословно.

Всей мощью, которой располагает военный министр, не словами убеждения, а силой власти я заставлю этой воле революционной демократии и её велениям подчиниться». А командующий войсками Киевского военного округа, вошедший в состав правительственной делегации генерал К.М. Оберучев подкрепил такое жёсткое требование приказом о немедленной отправке на фронт 50 тысяч новобранцев-украинцев, которых Рада и предполагала использовать для национальных полков.84

Столь же твёрдо отвергли министры и предложение украинской стороны, настаивавшей на том, чтобы Генеральный секретариат являлся ответственным только перед Центральной Радой – как именно её исполнительный орган, а не перед Временным правительством.

Слишком разнившиеся варианты соглашения, практически не сблизившиеся ни по одному пункту, завели переговоры в тупик. И тогда посланцы столицы решили согласовать свои предложения с действительно широкой демократической общественностью. С исполкомами краевых советов, не связанных с Радой. С местными комитетами всероссийских партий.

На этой встрече Церетели указал: «В настоящий момент, когда все силы страны направлены на борьбу с внешним врагом, окончательное решение украинского вопроса было бы несвоевременным». И добавил – единственно возможное сейчас, это образование краевого органа, занимающегося исключительно проблемами национальной культуры. Со своей стороны Керенский пояснил: «Мы считаем нашим гражданским и моральным долгом во что бы то ни стало – единство революционной власти, единство революционного удара». Подразумевал при этом только одно – успех наступления на Юго-Западном фронте. Наконец, Терещенко пояснил, что приблизить мир, закрепить завоевания демократии сможет лишь единство её стратегического и политического фронта.

Аналогичное мнение, как оказалось, разделяли и все местные партийные комитеты – и меньшевиков, и эсеров, и кадетов. В данный переходный период, единодушно полагали они, если на Украине и возможен какой-либо краевой орган, то только образованный с согласия Временного правительства, подчинённый ему и сформированный из представителей регионального Совета рабочих и солдатских депутатов и Центральной Рады на паритетных началах.

Прошедший в тот день областной съезд кадетов в силу сложившихся обстоятельств счёл своим долгом принять особую резолюцию по украинскому вопросу. Ею настаивал, чтобы законопроект об автономии Украины, подготовленный для внесения на рассмотрение Учредительного собрания, непременно разграничил бы компетенцию властей общегосударственной и автономии, никоим образом не нарушая силы власти государственной,85