– Сара Джессика Паркер, – подсказывает Уэс.

– Джулия Луим-Дрейфус, – добавляет Лемминг.

Нелепая перекличка прерывается, когда мы замечаем, что огни снаружи здания загораются, чтобы пригласить зрителей пройти внутрь.

– Давайте, парни! – говорит Джесс, хлопая в ладоши. – Я не хочу пропустить начало!

– А я бы не прочь, – бормочет кто-то еще.

Мы входим в театр, и на изогнутой лестнице я подаю Красотке руку. Кто-то проводит нас в частную ложу, где у нас забирают верхнюю одежду, чтобы повесить в гардеробе прямо за дверью.

– Шикарно! – одобряет Джесс.

Но ее слова проходят мимо меня, потому что я только что помог Хейли снять пальто. И едва не проглотил язык. На ней сияющее платье с оголенной спиной. Но даже не оно лишило меня дара речи. Стройную спину Хейли оплетает замысловатая татуировка плющевых лоз.

Я не успеваю сдержать слабый, но полный желания стон, и она вопросительно оборачивается ко мне.

– Все в порядке?

– Ага, – говорю я хриплым голосом. Но нет, ничего не в порядке. Если мне вдруг придется сидеть сзади Хейли, за попытками не представлять этот рисунок полностью на ее голом теле опера будет тянуться для меня в два раза медленнее. – Где бы ты хотела присесть? – спрашиваю я, нехотя отводя глаза от изгиба ее ягодиц.

– Мне неважно.

В ложе шесть бархатных кресел. Я веду Хейли к тому, что в переднем ряду. Остальные для Блейка, Джесс, Уэса и…

– Успел! – вскрикивает Джейми, появляясь в проходе в своем смокинге.

– Крошка! – Возглас Уэса не лишен доли удивления.

– Моя вторая тренировка отменилась. Побежал домой и переоделся.

– О-о-о. Теперь я точно знаю, что ты меня любишь. – Он притягивает Джейми к себе и целует.

А за этим случается нечто прекрасное. Кто-то из сотрудников театра предлагает нам взять по бокалу шампанского с тележки. Я беру и протягиваю один Хейли.

– Первоклассно, – говорит она.

– В прошлом году у нас точно не было напитков, – вспоминает Блейк. – Наверняка это потому, что теперь мы в ложе. Присядь мне на колени, Джесси. У нас тут почти вечеринка.

Она усаживается ему на ноги, затем они чокаются стаканами и прерываются на поцелуй.

Я, видимо, последний холостой мужчина на этой планете.

– Здесь все так цивилизованно, – замечает Джесс и сползает с колен Блейка, чтобы занять свое сиденье.

– Поэтому-то нам здесь и не нравится, – соглашается Уэс.

Хейли улыбается, а мой градус напряжения падает на пару отметок.

– Спасибо, что пришла сюда со мной, – говорю я ей. – Может быть, опера – не то, что ты хотела, но меня очень радует твоя компания.

Она опускает взгляд вниз, будто ей сложно принимать такие слова.

– Иногда приятно нарушить привычный ход вещей, Снайпс. – Она снова поднимает свой изящный подбородок. – Ты уже смотрел «Риголетто»?

– Даже не знаю. – Я говорю без стыда, а она отвечает смехом.

Когда свет в зрительном зале гаснет, я улыбаюсь глубокой тишине вокруг. Несколько мгновений молчание нарушают только чье-то тихое покашливание и шелест нарядов.

– Фрибёрд! – шепчет Блейк сзади меня, и я слышу, как Хейли хихикает, но не вижу ее. [17]

Из оркестровой ямы начинают разливаться звуки трубы и литавры. Когда открывается занавес, перед нами сцена пышного приема, прямо как описывала Джесс. Я пытаюсь сидеть смирно, но это не так уж просто. Близость Красотки не дает мне покоя. Мне не нужна опера, я хочу смотреть на нее.

Но пока мне остается потягивать свое шампанское и присматриваться к костюмам актеров. Они не соответствуют указанному историческому периоду. Кто-то решил перенести место действия в… Лас-Вегас? Атлантик-Сити? На сцене гангстеры и женщины в платьях из пятидесятых.

Не удивительно, что мои мысли перемещаются на другие объекты. Хейли, а потом хоккей. В какой-то момент я ловлю себя на том, что уже давно размышляю о наступательных стратегиях для нашей игры против «Ванкувера». Все мои надежды на продолжение вечера давно забылись. [18]

На сцене богач с открывающей сцены сидит на стуле и пьет шампанское, пока пара десятков других героев стоят рядом с ним полукругом и поют.

Я наклоняюсь к Красотке и шепчу:

– Ты понимаешь, что там происходит?

Неторопливо она поворачивается ко мне, пока ее губы не оказываются напротив моего уха. Все мои чувства начеку и ждут, пока она заговорит.

– Ни черта не понимаю.

Ее дыхание согревает мою кожу, а на фоне музыка становится все напряженнее, и меня накрывает волной чистого желания. Но не только сексуального. Я бы с радостью отвез ее к себе домой, в свою постель. Но этого – еле слышной шутки в темноте – я тоже жажду. Этого почти интимного хихиканья с соучастником преступления.

Я поворачиваю голову, так что мой нос нежно касается ее мягкой щеки.

– Вообще-то, все вполне очевидно, – произношу я на одном дыхании.

– Правда?

– Угу. Тот богатей – думаю, он глава какой-то мафиозной группы, – приказывает своим болванам отметелить кого-то.

Она серьезно кивает.

– Того мужчину, который стащил его кокаин.

– Именно. – Мои губы легонько касаются ее уха. Она вздрагивает. – Но я думаю, сначала нас ждет автомобильная погоня. Они найдут наркотики на заднем сиденье тюнингованного минивэна. Их будет охранять сестра Мария, моя учительница из третьего класса. У нее еще бородавки повсюду.

Хейли пытается просмеяться себе в плечо, и я это чувствую. На сцене внезапно появляется женщина в кроваво-красном платье. Она открывает рот и начинает петь своим сладким сопрано.

– Вот черт, – шепчу я Хейли. – Ты знаешь, кто это?

– Конечно, – шипит она. – Незаконнорожденная дочь дона и сестры Марии, которую они бросили еще совсем ребенком. Она пришла рассказать о проклятье, которое на них наложила. Ей никогда не дарили пони на день рождения, поэтому она насылает оспу на их дома.

– В ее оправдание, – торжественно завожу я, – дон клялся, что подарит ей того пони.

– В его оправдание, – защищается Хейли, – рецессия сильно ударила по делам мафии.

– И то верно.