Она крепче обняла Брента за шею. Оба молчали и не отрывали глаз друг от друга. Наконец они перестали танцевать. Брент сжал руку Фионы и увел с танцпола. Сердце ее стучало медленно и гулко. Дыхание сбилось. Она была готова идти за ним куда угодно — не только к машине, но и на край света.

В кабине пикапа Брент снова потянулся к руке Фионы. Положил ее к себе на бедро и удержал там.

— Я собирался поговорить с тобой о твоей семье…

— Может, поговоришь со мной о Чарлзе?

Машина свернула на стоянку возле ее дома, и они замолчали. Потребность поговорить боролась с совсем другими, более древними потребностями. Фиона не знала, как поступить, а потому решила попрощаться с Брентом, хотя каждое слово давалось ей с трудом.

— Спасибо… спасибо за чудесный вечер. — Она нащупала ручку дверцы.

Брент остановил машину на свободном месте в самом конце стоянки. Тут было тихо и темно. Он обошел капот, подал Фионе руку и захлопнул дверцу после того, как она вышла.

— Что происходит, Фиона?

Он ли раскрыл объятия? Или она прильнула к нему? Да какое это имело значение? В любом случае это было неизбежно.

— Кажется, я поняла, что происходит с тобой. — Она заглянула ему в глаза. — Ты постоянно сдерживаешься, потому что отец отказался от тебя, и таким образом даешь ему власть над собой. А твой аутизм здесь ни при чем. Это просто часть тебя. Прекрасная часть.

Ей удалось выразить и то, в чем она не сомневалась, и то, что улавливала лишь интуитивно.

Брент покачал головой:

— Прекрасна ты, твое великодушие, твоя способность видеть в людях лучшее. — Он замолчал.

Возможно, Брент не хотел говорить о чем-то еще. Возможно, он инстинктивно отреагировал на то, что сказала она. Во всяком случае, руки его обвились вокруг Фионы, а губы приоткрылись.

Последние преграды рухнули, губы прижались к губам — берущие и дающие, предлагающие и принимающие.

Фиона более не скрывала своего желания. Она обняла Брента. Губы ее стали мягкими, вбирающими ласку и отзывающимися на нее, когда его ладони заскользили вверх-вниз по ее спине, по изгибу поясницы, по ягодицам. Это был нежный и сладостный поцелуй.

Однако это было только начало. Фиона не сразу поняла, что нежность сменилась требовательностью. Язык Брента проник в ее рот, и страсть захлестнула молодую женщину. Его сила будоражила ее, но голос разума предупреждал: «Будь осторожна. Будь очень осторожна. Ты можешь даже не заметить, как отдашь ему свое сердце. И что тогда будет с тобой?»

— Я хочу, чтобы ты была ближе. Ближе, — прошептал Брент и вновь накрыл ее рот своим, а руки его крепко-крепко сжали Фиону.

Она почувствовала себя в безопасности. Однако ей хотелось большего: стать ближе к нему не только физически, но и во всем остальном. Фиона призналась себе, что мечтала о такой близости с самого начала, когда вникала в методы его работы. Может, уже тогда в глубине души она знала, что полюбит Брента.

Его считают эксцентричным. Нет, он блестящий, талантливый, уникальный, очаровательный, нежный и сильный!

— Фиона, если я буду продолжать так, я не смогу… не сумею… Я не знаю… — Брент спрятал лицо в ее волосах. Грудь его тяжело вздымалась, плечи напряглись, пока он боролся с собой, боролся со своим желанием и, быть может, боролся со своей болезнью. — Я твердил себе, что это безопасно. Мы же на автостоянке. Боже мой!

Действительно, дошло до нее, они и в самом деле на стоянке. А она забыла об этом, утратила всякое ощущение времени и места — настолько погрузилась в свои ощущения, что не думала ни о чем. Необходимо отодвинуться от него хотя бы на шаг. Вот сейчас она соберется с силами и отступит. Потому что…

Потому что им надо поговорить. Разве нет?

Пальцы Брента запутались в ее волосах. Тут же все причины, по которым Фионе следовало бы отпустить Брента, исчезли. Ее ладони обхватили его лицо… Если бы он подал хотя бы малейший знак, что не хочет этого…

Из горла Брента вырвался какой-то сдавленный звук, когда он вновь завладел ртом Фионы. Она отдавалась поцелую точно так же, как делала все, — щедро и открыто. Когда его язык вновь проник в ее рот, язык Фионы повторил его действия, лаская сплетаясь. Брент изо всех сил прижал Фиону к своей груди, наслаждаясь ощущением слияния их тел, идеально подходящих друг другу. Он не мог избавиться от мечты о ее ногах, обвивающихся вокруг него.

Брент не заметил, как они в конце концов оказались возле ее квартиры. Фиона шарила в своей сумочке в поисках ключа, пока он срывал поцелуи. Секунду спустя они были уже у нее дома.

На угловом столике в гостиной горела лампа. Круг приглушенного света был единственным, что Брент отметил краем сознания. Он стиснул Фиону в объятиях и жадно прильнул к ее губам.

«Медленнее. Надо медленнее». Но его страсть походила на поезд, несущийся под уклон, набирающий скорость и неуправляемый.

Неужели он действительно нуждается в ней так сильно? Брент поискал ответ в теплых глубинах ее рта, в мягких и нежных губах, в прикосновении ее пальцев к его рукам и груди.

Фиона развязала галстук Брента и отбросила в сторону. Галстук упал на край дивана и соскользнул на пол. А потом они оказались на диване. Их руки сплетались, сливались губы. Брент сжал грудь Фионы, упиваясь ее мягкостью и формой…

Брент уловил проблеск страстного зова в ее глазах и задался вопросом, что же она нашла в нем? А потом он уже не мог думать, только ощущал и желал. Однако одна мысль не покидала его и тревожила. Он много лет скрывал от окружающих свои эмоции, уверенный, что так защищает себя. Именно это помогало ему похоронить в глубинах души боль, причиненную предательством отца. Предостережения разума, которые он пытался игнорировать, в конце концов обрели реальность. Брент застыл, осознав, что он позволил Фионе проникнуть к нему в душу. А этого нельзя допустить.

Ни в коем случае нельзя. Напряжение крест-накрест пересекло грудь и, рябью пройдя по мышцам, угнездилось в шее. Напряжение, которое он не мог контролировать. Брент оторвался от Фионы, голова его дернулась, прежде чем он неловко поднялся на ноги.

Он хотел заняться с ней любовью. К этому все шло. Об этом говорила затуманившаяся голубизна глаз Фионы, грустных и недоуменных.

Она тоже медленно встала. Брент жаждал снова уложить ее на диван, прижать к сердцу, потому что только так можно облегчить его напряжение и боль. Но Фиона не станет его избавительницей. Он сам должен спасти себя, защитить так, как делал всегда. Защитить ту часть себя, которую Чарлз Маккей постарался растоптать много лет назад.

Он должен сделать все сам. Ведь так?

— Прости, Фиона. — Боже, как сипло и надтреснуто прозвучал его голос. — Это… все вышло из-под контроля. Я предупреждал, что больше такое не повторится. Ради тебя…

— Да. Ты предупреждал. Глупо, я думала… — Фиона осеклась, протяжно вздохнула. — Мне следовало усвоить еще тогда. — Она подняла с пола галстук Брента, сложила, вручила ему и направилась к входной двери походкой, которая не была такой плавной, как всегда.