Осторожно заглядывает под одеяло. Так. Одежда есть — уже плюс. Уже шанс. Делает резкое движение, чтобы встать и стонет. Внизу все отдается неприятной, тупой болью. И без того призрачная надежда тает на глазах. Ну что ж. Похоже это действительно случилось и вчера она по глупости и собственной безалаберности переспала с личным охранником.

Может махнуть рукой и сказать, что такое бывает. Не страшно. В конце концов в какой-то момент ей даже понравилось. Да и она уже давно не маленькая. Подумаешь лишилась девственности с первым встречным. С кем ни бывает.

Но с Лейлой такого и правда случиться было не должно. Подобное происшествие просто за гранью ее привычного мироустройства. Да и воспитывали ее совсем по-другому. Поэтому прыгать в койку (которой кстати даже не было) такое себе.

А что, если отец узнает?

От последней мысли прошибает озноб. Ведь и правда может. Да и ее вчерашняя проделка с побегом наверняка не осталась незамеченной. Охранник поди сразу наябедничал.

Мысль о мужчине так нагло и жестко взявшем ее вчера прямо на сидении ее собственного автомобиля будит в душе новую бурю. Интересно, как ей теперь в глаза ему смотреть? Да и сможет ли? Впрочем, то что сможет — это без вариантов. Лейла девочка сильная. Однако неловкости явно добавит. А ее в их непростых отношениях, итак, предостаточно.

Может все-таки удастся уговорить отца сменить ей телохранителя. Но прежде, чем идти с подобной просьбой, надо хотя бы разузнать, какая информация достигла ушей ее порой достаточно властного и строго родителя.

На разъезжающихся ногах добирается до ванной. Снимает там одежду и на пару минут зависает перед зеркалом.

Фраза:

— Вот ведь урод!!!

В сердцах слетает с губ. И не мудрено. Почти вся кожа не шее, плечах и груди покрыта темными пятнами. И если их хоть кто-нибудь увидит — сразу поймет, следами какой бурной ночи они являются.

Память атакует новой порцией порно-картинок, где она в донельзя смущающей позе с наслаждением отдается мужчине. Рука сама тянется к животу. Кажется, именно сюда он вчера кончил. Но кожа выглядит совершенно чистой и не липкой. Словно обработанной влажными салфетками. Неужели именно он это сделал? И одел ее тоже.

Впрочем, кому бы еще этим заниматься?!

Лейла принимает теплый душ и пытается прийти в себя. Потом вспоминает про звонок, на который она так и не ответила. Надо бы посмотреть кто звонил. Быть может это отец. Мысли о строгом родители опять заставляют сердце биться сильнее. И хотя ее в жизни ни разу не наказывали, однако порой одного взгляда мужчины хватало, чтобы раз и навсегда уяснить — попадаться отцу в своих шалостях не стоит.

Впрочем, решать все эти вопросы сейчас времени совершенно нет. Учебу в универе не отменить, как бы того ни хотелось. И прогуливать тоже не вариант. Она, итак, натворила дел. Сейчас стоит залечь на дно и не отсвечивать. Тогда, возможно, и пронесет. А еще в душе теплится надежда, что охранник не проболтался. Глупо, конечно, верить этому человеку. Но очень хочется. Лейла и сама не понимает почему.

Дорога до универа представляет собой самую изощренную пытку, какую только можно себе представить. Спасает только водитель. Потому что наедине со своим охранником она точно бы не выдержала. Хотя и храбрилась по первости. Но как только увидела знакомую рожу кирпичом и ни тени намека на вчерашние события сразу расклеилась.

Ну, а чего она ждала?! Пылких признаний в любви? Приглашения на первое свидание? Почему бы и нет? Первый секс то у них уже был? Наверное, все же чего-то ждала, раз теперь так страдает. Но абсолютное равнодушие и взгляд старательно скользящий мимо, стали словно удар под дых.

Лейла непроизвольно тянется к вороту водолазки, тщательно скрывающему все следы мужской грубости или страсти. Теперь она и сама не понимает, что это было. Он ее тогда так наказывал, что ли? Неприятная мысль ядовитой змеей вползает в душу. То есть хотел проучить? Вот так! Взяв почти силой. А теперь, наверное, про себя насмехается. В какой-то момент тошнота подступает к горлу.

Лейла просит водителя остановиться, и выскакивает наружу. Слышит, как излишне бодро за ней следует охранник. И едва сдерживается, чтобы не развернуться и не зарядить по наглой ухмыляющейся физиономии кулаком. Но не делает только потому, что боится расплакаться. Стать еще более жалкой. Хотя куда уж еще. Об нее, итак ведь, буквально ноги вытерли.

Резко тормозит прямо посреди тротуара. Рвет молнию на сумке и выуживает телефон. Прижимает тоненький аппарат к уху и, едва дождавшись ответа, выпаливает.

— Отец! Выбирай! Или ты меняешь мне охранника или я ухожу из дома! Даю тебе на размышление десять минут! Я жду твоего ответа, отец!

И резко обрывает связь. Делает глубокий вдох и поворачивается. Глаза моментально упираются в широкую мужскую грудь. Какая же она маленькая по сравнению с ним. А он вчера… Даже без подготовки… И так грубо… Да как он вообще мог?

Жалость к себе душит внезапным порывом. Но плакать Лейла не собирается. Не дождется. Решительно поднимает глаза и утыкается в наглую, не мигающую физиономию.

— Понравилось вчера?!

Ей только кажется, или на суровом мужском лице действительно проскальзывает тень эмоций. Впрочем, откуда им там взяться! Даже памятник через дорогу выглядит более живым. А вот ее собеседник упрямо продолжает молчать. Значит со всем согласен. Дурнота накатывает с новой силой.

Она прикрывает глаза и пропускает момент, когда он успевает ответить на звонок отца. Правда говорит по гарнитуре, поэтому, когда она глаза открывает, ничто в его позе не меняется. Только бесцветный, ничего не выражающий взгляд внимательно и сосредоточенно следит за ней. Словно ему действительно не все равно. Наглая, жалкая ложь!

— Да. Я все понял.

Голос холодный и сдержанный напоминает звон металла. Нет в нем ничего человеческого.

— Хорошо. Присылайте замену.

От последних слов Лейла заметно приободряется. Значит отец прислушался к ней. Конечно, придется объяснять, что к чему. Но все равно это лучше, чем и дальше видеть подле себя его наглую рожу. Интересно, злится ли он на нее? Ведь она лишила его такого лакомого кусочка. Какую же сумму обещал за нее отец? Наверняка, как всегда, не поскупился.

— Тебе лучше вернутся в машину, — звучит абсолютно отстраненно.

— Я и сама разберусь!

Огрызается она на вполне безобидную фразу. Но в машину все-таки идет. Скорее бы новый охранник приехал. Пусть это произойдет как можно скорее. Быть может, сразу же после занятий ее уже будет