свете есть домовые, ведьмы, тролли, сатиры, наяды и дриады. И вон — призраки ведьмаков.

В кресле сидел тот самый старик, который мне и подложил эту сверхъестественную свинью. Как там его? Захар Петрович.

Он выглядел точно так же, как и три дня назад на Гоголевском бульваре, только теперь сквозь него шкаф было видно.

А вообще — забавно. Мне всегда казалось, что призраки — они немного другие. Ну, более пугающие, что ли. Здесь же — просто голограмма, как в кино. Сидит, отбрасывает голубоватый свет, на меня смотрит. Правда — не моргает.

Стоп. Три дня назад. Сегодня третий день, как он в лучший из миров отправился. Три дня, сорок дней… Что-то я об этом слышал. Или читал?

Вот так мы и сидели — я на кровати, он в кресле. В комнате царило солидное мужское молчание.

Ровно до той поры, пока мертвый со всего маха не хлопнул по подлокотнику кресла. Звука не воспоследовало, но я дернулся и на автомате спросил у него:

— Чего?

— Того, — немного сварливо ответил ведьмак. — Дубина ты стоеросовая! Пока ты со мной в беседу не вступишь, я так и буду молчать. Таковы законы бытия — не может мертвый первым с живым заговорить.

— Надо же, — удивился я.

— Классику надо было читать, а не ерунду всякую, — лицо призрака передернула гримаса, выглядело это любопытно, как помеха на телевизоре. — Например — Шекспира.

И тут я захохотал, причем в голос.

Ну а что? Вдумайтесь в комизм и идиотизм ситуации — призрак мертвого ведьмака объясняет мне, что надо Шекспира читать.

Кстати — а голос у него изменился. Он стал таким-то глухим, как когда из-под одеяла говорят. Хотя — чему удивляться? Он же там… Откуда не возвращаются. Ну во плоти не возвращаются, имеется в виду.

— А вы зачем здесь? — неуверенно спросил у него я.

Неуверенно, потому что не знал, что еще можно спросить у мертвого человека. Не доводилось мне раньше с покойниками общаться. Я вообще в загробную жизнь не верю.

Не верил.

Да и еще — как-то мне зябко стало. Первые ощущения миновали, и ко мне пришли обычные для нормального человека чувства. Все-таки дискомфортно живому рядом с мертвым находиться.

— Что жаться начал? — глаза ведьмака блеснули. — Страшно?

— Есть немного, — решил не врать я. — Вы поймите, я обычный человек, далекий от всех этих ваших штучек-дрючек. У меня за эти три дня вся жизнь чуть на слом не пошла. Ведьмы, коты, полицейские эти странные…

— Какая ведьма? — тут же спросил ночной гость.

— А мне всегда казалось, что мертвые все знают, — изумился я. — Ну им сверху видно все, и так далее.

— Чушь какая, — снова хлопнул ладонью по подлокотнику кресла ведьмак. — Дел у нас там других нет, только что за вами смотреть. Да и если бы захотели, кто нам это позволит?

— А кто запретит? — заинтересовался я.

Ну интересно же знать, что ТАМ? Может, как-то подготовиться. Да и вообще…

— Много будешь знать — плохо будешь спать, — усмехнулся покойник.

— Уже, — не удержался от сарказма я. — Каждую ночь невесть что происходит. Вчера — эта ерунда с зеркалом, сегодня вы…

И я поведал ему эпопею моего противостояния с мерзкой старухой.

— Не повезло тебе, — заметил мой гость после того, как я закончил свой рассказ. — Просто не повезло. На самом деле, ведьма эта как противник ничего не значит, смею тебя заверить. Сам посуди — что это за ведьма, коли она травы в городском парке копает? У вас тут земля дрянная, химия одна, что на ней вырастет? Настоящие сильные травы можно только в настоящем лесу или поле взять. Или на болоте. Это как еда, понимаешь? Есть настоящая сметана, а есть сметанный продукт. Или — масло и маргарин. А почему эта пачкуля не может взять настоящие травы?

— Почему? — с любопытством спросил я, поняв, что именно этого и ждет от меня призрачный собеседник.

— Да кто ее, безродную, на свои делянки пустит? — пояснил ведьмак. — Какую-то мелочь — «иван-чай» там или что-то в этом роде она, может, и выкопает недалеко от города. А настоящие травы, вроде «адамовой головы» или «плакуна», из тех, что надо собирать в определенное время и в нужном месте — это нет. Там свои владетельницы есть, и они ни с кем ничем делиться не станут. Так что тебе просто не повезло на нее наткнуться. Ну а остальное ты сам по своей собственной дури получил.

— Ну да, — даже как-то обиделся я. — А мне кто-то что-то объяснил? Использовали меня, а теперь еще и дураком вот назвали.

— Дурак и есть, — даже не подумал извиняться мертвец. — Был бы умный — прошел бы в парке мимо нее. Ладно, не об этом речь. Времени мало, а сказать мне тебе надо много чего.

— Стоп-стоп, — замахал руками я. — Прежде чем чего-то скажете, ответьте мне на один вопрос. Я имею на это право.

— Право он имеет, — усмехнулся ведьмак. — Ладно, задавай свой вопрос.

— Как мне от вашего подарка избавиться? — выпалил я. — Можно ли его кому-то передарить, или что-то в этом роде? Ну вот не нужно мне это все, совсем не нужно. Я хочу жить как раньше — просто и предсказуемо, без всех этих гоголевских мотивов.

— Нельзя, — ведьмак, как мне показалось, улыбнулся. — Пока жив — никак ты от него не избавишься. Это насовсем.

Я только вздохнул. Ответ этот меня не удивил, но опечалил. Все-таки какая-то надежда теплилась — а вдруг? Но — увы, увы…

— Не грусти, — неожиданно мягко произнес мертвец. — Не так все плохо, поверь. Есть в том, что с тобой случилось, и плюсы. Ты женщин любишь?

— Да, — я спустил ноги с кровати на пол. — Вот только они ко мне не всегда ответные чувства питают.

— Если с силой совладаешь — почти все твои будут, — заверил меня призрак. — Правда-правда. А еще сокровища, скрытые в земле, без проблем находить сможешь. Правда, не всякие из них брать можно, но это уже нюансы. Змеи тебе не страшны, не возьмет тебя теперь их яд. Ну и другое разное всякое, в зависимости от того, куда тебя стезя заведет. Подашься в лес — со зверями да птицами общий язык найдешь. Если врачевать станешь — ни одна лихоманка тебя не возьмет, и жить долго будешь. Ты у тех, кого спасешь, в качестве гонорара часть их здоровья забирать имеешь право. С каждого по крошке — вроде немного, а на пару-тройку лишних столетий наберешь.

— Долгая жизнь? — заинтересовался я. — Это любопытно. А еще какие