— Моей матери. Что дальше?

— Из деликатности, что делает ему честь, мой клиент перебрался в гостиницу.

Бедняга адвокат! Теперь, когда на него в упор уставился Морис де Сен-Фиакр, он с трудом ворочал языком и каждое слово стоило ему огромного усилия.

— Вы понимаете меня, господин комиссар, не так ли? Как известно, завещание хранится у нотариуса. Успокойтесь. Права господина графа ничуть не нарушены. Но, однако, в завещании фигурирует и Жан Метейе. Дела графини крайне запутаны. Лишь мой клиент знает, что к чему.

Мегрэ восхитился самообладанием графа, которому удавалось хранить прямо-таки ангельское спокойствие.

Он даже слегка улыбался.

— О да, он был образцовым секретарем, — совершенно серьезно проговорил он.

— Заметьте, сам он из прекрасной семьи и получил великолепное образование. Я знаю его родителей. Отец…

— Вернемся к наследству, хорошо?

Совершенно невероятное везение! Адвокат едва мог поверить собственным ушам.

— Позвольте что-нибудь для вас заказать. Официант!

Господам то же самое, что раньше, не так ли? И один рафаэль-ситрон для меня.

А через два столика от них женщина с мрачным видом уселась на свое место, не найдя Метейе, она решила, на худой конец, попытать счастья с кем-нибудь из бильярдистов.

— Как я уже говорил, мой клиент готов вам помочь.

Он не питает доверия к некоторым личностям и сам расскажет вам, какие темные махинации проворачивали здесь эти людишки, отнюдь не страдающие от избытка совести. Наконец…

Теперь он подошел к самому трудному. Несмотря на весь свой апломб, адвокат судорожно сглотнул и лишь потом продолжил:

— Вы сами убедились — касса замка пуста. Но ведь совершенно необходимо, чтобы госпожа ваша матушка…

— Госпожа ваша матушка! — восхищенно подхватил Мегрэ.

— Госпожа ваша матушка… — повторил адвокат, и бровью не поведя. — О чем бишь я? Ах да! Необходимо, чтобы похороны были достойны семьи де Сен-Фиакров. И пока дела будут улаживаться ко всеобщему удовлетворению, мой клиент готов приложить все усилия, чтобы…

— Иначе говоря, он одолжит денег на похороны? Вы это имели в виду?

Мегрэ не осмеливался взглянуть на графа. Не сводя глаз с Эмиля Готье, который вновь провел серию блистательных ударов, комиссар, весь напружинившись, ждал, что за их столиком вот-вот разразится жуткий скандал.

Но нет. Граф де Сен-Фиакр поднялся с места и обратился к новому посетителю:

— Садитесь же за наш столик, сударь.

Он обращался к успевшему вернуться в кафе Жану Метейе, которому адвокат, по всей видимости, знаком Дал понять, что все идет хорошо.

— Вам тоже рафаэль-ситрон? Официант!

В зале раздались аплодисменты, оркестр закончил очередную пьесу. Но шум стих, и говорить стало еще более неловко — голоса зазвучали четче и громче. В наступившей тишине только и было слышно, как стучат, сталкиваясь, бильярдные шары.

— Я сказал господину графу, и он прекрасно все понял…

— Кому коктейль?

— Вы приехали сюда на такси, господа? В таком случае, если вы собираетесь ехать обратно в Сен-Фиакр, моя машина — в вашем распоряжении. Правда, нам придется слегка потесниться, я уже предложил комиссару захватить его с собой. Сколько с меня, официант? Да нет же, я сам за все заплачу.

Но адвокат уже поднялся и сунул стофранковую ассигнацию в руку официанта, осведомившегося:

— За все?

— Ну конечно!

А граф, изобразив самую что ни на есть очаровательную улыбку, проговорил:

— Право, вы слишком любезны.

Эмиль Готье, наблюдавший, как они, уходя, расшаркивались друг перед другом у дверей, даже забыл, что ему пора наконец бить по шару.

В машине адвокат оказался рядом с сидевшим за рулем графом. А на заднем сиденье, куда уселся Мегрэ, едва хватило места для Жана Метейе.

Было холодно. Фары едва освещали дорогу. В машине без глушителя говорить было трудно.

Интересно, всегда ли Морис де Сен-Фиакр ездит на такой бешеной скорости? Или это маленькая месть? Как бы то ни было, двадцать пять километров от Мулена до замка они проделали меньше чем за четверть часа — не сбрасывая газа на виражах, стрелой мчась во мраке, так что в какой-то момент машина только чудом не врезалась в телегу, стоявшую посреди дороги, и то лишь потому, что граф объехал ее по насыпи.

Студеный ветер обжигал лицо. Мегрэ пришлось обеими руками придерживать воротник пальто. По деревне они промчались, не сбавляя скорости. Лишь на мгновение показались освещенные окна гостиницы, мелькнула островерхая колокольня церкви.

От внезапной остановки пассажиры повалились друг на друга. Оказалось, что машина уже стоит у крыльца замка. Видно было, как в полуподвальной кухне ужинают слуги. Кто-то хохотал во весь голос.

— Господа, позвольте предложить вам поужинать.

Метейе и адвокат неуверенно переглянулись. Граф дружески подтолкнул их к дверям замка.

— Прошу вас, теперь моя очередь, не правда ли?

И, когда они вошли в вестибюль, добавил:

— К несчастью, это будет не слишком весело.

Мегрэ хотел было сказать ему кое-что без свидетелей, но граф, не дав ему и слова молвить, отворил дверь в курительную.

— Я вынужден оставить вас на несколько минут, а вы тем временем выпейте чего-нибудь. Мне нужно отдать кое-какие распоряжения. Господин Метейе, вы ведь знаете, где стоят бутылки. Там еще осталось что-нибудь приличное?

И граф нажал на кнопку электрического звонка. Однако дворецкого не было довольно долго, и появился он, дожевывая на ходу, с салфеткой в руках.

Резким движением граф выхватил у него салфетку.

— Вызовите ко мне управляющего. Потом соедините меня по телефону с приходским домом, а затем с доктором.

И, обращаясь к гостям, проговорил:

— Вы позволите?

Телефонный аппарат находился в вестибюле. Как и во всем замке, здесь царил полумрак. В это захолустье еще не подвели электричество, и замок получал ток от собственного, довольно-таки маломощного движка. Поэтому нити накаливания в лампах светились тусклым, красноватым светом, как в трамваях во время какой-нибудь поломки.

Словом, вестибюль почти утопал в тени — в дальних углах едва проступали контуры мебели.

— Алло! Да, я категорически настаиваю… Спасибо, доктор.

Мегрэ и адвокат нервничали, но старались не подавать виду. Молчание прервал Жан Метейе:

— Что вы будете пить, комиссар? По-моему, портвейна больше не осталось. Но есть кое-что покрепче.

Комнаты первого этажа располагались анфиладой.