То ли тучи сгущались, то ли уже смеркалось, когда он вышел к перекрёстку, у которого располагалась небольшая опрятная таверна. Её благопристойность выдавали до блеска вычищенная вывеска над входом и крепкий забор, опоясывавший само здание. В ворота смогла бы пройти карета, запряжённая тройкой, а к самим воротам вела столь же широкая дорога — приличное заведение, приличные посетители. Сам лорд Эвентри не погнушался бы остановиться в подобном месте, если бы ему случилось путешествовать с семьёй, и даже леди Мелинда сочла бы такой выбор приемлемым.

Грязным, оборванным и совершенно нищим мальчишкам вроде Адриана тут точно никто не обрадуется.

Эта часть дороги уже была довольно оживлённой: пока Адриан стоял, голодными глазами глядя на зазывно трепетавший под вывеской огонёк лампы, в ворота успели проехать двое всадников. Из-под навеса к ним немедленно подбежал мальчик, помог господам спешиться и увел коней туда, где было сухо, тепло и сытно; господа отправились в зал таверны, соответственно тем же нуждам. Ещё месяц назад хозяин подобного места выбежал бы Адриану навстречу, кланяясь в пояс и спрашивая, чего угодно сиятельному господину. Сейчас можно было попробовать прокрасться в зал, но, скорее всего, его тут же вышвырнут вон, хорошо если не побьют… а брести на задний двор и клянчить у поваров корку хлеба Адриан не мог. Все-таки он был Эвентри и пока что об этом помнил.

Истошное конское ржание и чей-то сердитый окрик за спиной вырвали его из тоскливой задумчивости. Адриан инстинктивно шарахнулся в сторону, успев заметить тёмные конские копыта, взмахнувшие прямо перед его лицом, так что в этот краткий миг Адриан мог разглядеть каждый гвоздь на подковах. Ошалев от неожиданности, Адриан грохнулся в грязь, расплескав её по траве, по конским ногам и собственной безнадёжно изгаженной одежде.

— Что ж под копыта лезешь, щенок! Жить надоело?! — рявкнул всадник.

Адриан помотал головой, будто кого-то и впрямь интересовал ответ, а потом словно очнулся. Да что это он?.. Этот человек — не Том! И если Том отчего-то решил, что смеет обращаться с сыном лорда, как с батраком, и по праву силы так и поступал, то ни у кого другого этого права и подавно не было.

— Я не лез под копыта вашей лошади, сударь. Это вы едва меня не задавили, — холодно ответил он и поднялся, сообразив наконец, как глупо звучат эти слова от человека, валяющегося в грязи.

Человек не ответил. Это заставило Адриана поднять голову — и обнаружить, что мужчина внимательно смотрит на него.

— И то правда, — поймав встречный взгляд, легко согласился всадник — и вдруг рассмеялся. Он был молод, чуть-чуть старше Ричарда, в дорожной одежде серых тонов, и не казался ни хмурым, ни злым. — И впрямь, к месту ты меня осадил, мальчик! Прости, я просто боялся, что тебе досталось. Ты не ушибся?

— Нет, благодарю вас, — с достоинством ответил Адриан, пытаясь отмахнуться от воспоминания, как с тем же вопросом тряс его Том в самую первую ночь, когда он сиганул с телеги.

— Тебе, я так понимаю, негде ночевать?

— Я собирался остановиться в этой таверне, — с неожиданной для него самого иронией ответил Адриан.

Мужчина понимающе улыбнулся.

— Какое совпадение, я тоже. Но ты, как я вижу, стеснён в средствах, а это местечко не из дешёвых, так что позволь мне возместить тебе неудобства от этого досадного инцидента.

Адриан кивнул, деликатно скрыв бурный восторг. Всадник въехал во двор таверны, Адриан держался рядом с ним, но всё равно удивился, когда мужчина сказал привратнику: «Этот мальчик со мной». Надо же, и на землях вероломных Гвэнтли встречаются иногда честные люди…

Взгляд, которым одарил Адриана хозяин таверны, был оскорбительнее всего — ну или почти всего, — что ему пришлось вытерпеть от Тома. К счастью, неизвестный благодетель не стал задерживаться в зале и сразу снял комнату. Это и в самом деле было очень пристойное заведение: помимо общих спален, здесь были также одноместные покои, которые мужчина и занял. Комната оказалась маленькая, но чистая и уютно убранная, на стене висел гобелен, дощатый пол оказался устлан ковром. Там была только одна кровать, но Адриан уже привык спать на полу, и на сей раз даже не испытал досады — только бесконечную радость от мысли, что наконец-то можно будет оказаться в сухости и тепле, и даже поспать. Он был на ногах уже больше суток, и только привитые матерью, въевшиеся до мозга костей нормы этикета не позволили ему немедленно растянуться на пороге и вырубиться.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина.

— Тобо, — ответил Адриан.

Сказал — и сам поразился этому ответу. Он понятия не имел, почему ответил именно так, но тут же рассудил, что это правильно — ни к чему распускать слух, что член клана Эвентри опустился до такого состояния. Мужчина улыбнулся и кивнул, будто это имя для него что-то значило.

— Отлично, Тобо. А меня можешь звать милорд Элжерон, или просто милорд.

Адриан промолчал — не место и не время было объяснять, что он будет называть милордом только своего отца, главу своего клана и конунга.

Элжерон предложил ему вымыться, и Адриан с радостью согласился. Принесли воды; мужчина спустился вниз, распорядиться насчёт ужина, а Адриан с наслаждением смыл с себя грязь и усталость этого бесконечного дня. Дождь за окном всё шумел, и гул низвергавшейся с небес воды казался даже громче, чем когда Адриан находился снаружи. Вдалеке раскатисто загремело, за окном сверкнула молния. Дождь наконец переходил в настоящую грозу — грядущая ночь полностью принадлежала Мологу. Адриан поёжился, подумав о том, что мог провести её под открытым небом, — и тут же облегчённо вздохнул. Пусть там дождь, а тут — свет, спокойствие, тёплая вода и мягкий ковёр на полу… и на сегодня ему этого было довольно.

Адриан закончил мыться и, взяв выпачканную одежду, остановился в нерешительности. Страшно не хотелось снова напяливать на себя эти лохмотья, ещё и такие грязные. За этими размышлениями и застал его Элжерон.

Он вошёл так внезапно, что Адриан невольно вздрогнул и быстро прикрылся своим тряпьём. Элжерон негромко рассмеялся и закрыл за собой дверь. В руке он держал бутылку вина.

— Не смущайся, Тобо. Мы ведь оба мужчины. Можешь бросить одежду тут, слуги заберут и выстирают.

Адриан хотел ответить, что он и сам может, потом закусил губу и, отвернувшись к стене, поспешно натянул штаны. Обернувшись, он увидел, что Элжерон по-прежнему стоит у двери, держа бутылку в руке, и смотрит на него.

— Из какого ты клана, мальчик?

Адриан распрямил спину. Он не собирался отвечать, но сам вопрос одновременно и ошарашил, и оскорбил его. Выходит, этот человек сразу распознал в нём благородное происхождение — и всё равно обращался со снисходительным покровительством, будто с безродной швалью.

— Не хочешь — не отвечай, — сказал Элжерон. И добавил: — Тобо…

Он шагнул к кровати и поставил непочатую бутылку на столик у изголовья. Адриан снова вспомнил, как на его глазах напивался Том, — и его пронзило чувством необъяснимой, смутной угрозы… которой он вовсе не чувствовал, находясь рядом с напивавшимся Томом, но ощутил теперь, рядом с этим человеком.