Борис, хотя потел именно он, создавая белое светящееся поле вокруг качка со штангой.

— Отменили его. Все вышли на Планеты, лавочку прикрыли. Даже артефактов мне не выделили, а я, получается, победитель, — проворчал я. — Так пара зелий на восполнение лун и справочник базовой алхимии с автографом автора. Мне всё это бесполезно.

— Какого автора? — неожиданно переспросил целитель и повернулся ко мне. В тот же миг зрительный контакт заклинания был нарушен и белый свет исчез.

— Ух…йяйц…кхууу, — закряхтел Фомин под весом штанги, но кое как водрузил её на стойку дрожащими ручищами и поинтересовался. — Фух, так из-за какого автора Бориска меня чуть не отправил на тот свет?

— Да я тоже не понимаю его реакции. Справочник по базовой алхимии Лиходеева. Он в библиотеке есть, — зевнул я. А вот аспирант отчего-то загорелся.

— Лиходеева? Это же шикарно. Ты сможешь запомнить всё, стоит только прочитать. Академик Артур Артурович Лиходеев обладает особым даром, если он что-то знает досконально, то может это передать при помощи крови. Говорят, что срабатывает только на рукописных трудах и вот этой книге. Она не столько дорогая, сколько редкая, — с блестящими глазами очарованной девочки заявила мне комнатная горилла размером с 5–6 аирчиков (около 200–240 кг по нынешним временам).

Борис был реально огромным, пусть и не таким высоким, как Бумажников.

Однако я уверен, что в будущем он будет ужасающим противником: гора мышц с самоисцелением, а так же мобильностью и защитой магии земли.

Почему меня не интересовала книга Лиходеева? Я её уже вызубрил. На это ушёл каждый третий день зимы, когда я чередовал то, что надо выучить наизусть.

И сейчас я узнаю, что можно было эти названия на латыни выучить магическим путём.

— Сколько ты готов отдать за неё? — спросил я, не планируя требовать слишком многого.

— Ну, рыночная у неё три-четыре тысячи. На аукционах уходит за пять максимум. Столько могу дать, — подумав, заявил буржуй, то есть аристократ зажра… зажиточный.

— Давай лучше бартер, а не деньги. Я бы, конечно, не отказался от золота, но сейчас предпочту список для призыва. Сейчас напишу, — протараторил я, подбежал к столу и за три минуты вывел перечень.

— Ты что собираешься кого-то призвать? — уточнил аспирант.

— Ну, чисто в экспериментальных целях, — улыбнулся я.

— С твоим начальный Спутником Земли, как единственной магией, я не стану этого делать, как бы не хотел книгу, — вздохнул аспирант-качок. — Да и кровь некроманта сейчас сложно получить. Раньше тысяча за пробирку была, сейчас уже восемь.

— Тогда без неё. Мне просто ознакомиться с материалами, тренировку провести, о реальном призыве я и подумать не могу, у меня и лун на такое нет. Я маленький и слабенький, куда мне мыслить о подобном?

— Лун-то с зельями восполнения тебе точно хватит, но без крови некроманта будет нечестно. Я в выигрыше.

— Нормально. Стольник наличными сверху дай, остальное считай благодарностью за исцеление, — усмехнулся я.

— Тогда книгу бесплатно заберу, и ты должен будешь, если уж так говорить. Так что давай тысячу сверху. Так честно.

— От денег не отказываются, но ты друг. Так что стольник или вообще не надо денег, — вздохнул я.

— Тогда я просто увеличу количество ресурсов, что применяются во многих ритуалах, — усмехнулся Борис.

— Хорошо. Тогда с меня одно из зелий сверху, мне оно всё равно бесполезно, оно восстанавливает 100% лун вне зависимости от объёма маны, а срок его годности неделя.

— Серьёзно? — удивился Фома, почёсывая борозду от падения штанги на свою грудь. — Зачем такая штука младшеклассникам?

— Просрочка с армейских складов. И дорого, и девать некуда, сейчас они на рынке по две с половиной за ящик в двадцать пять. Мне подойдёт, скоро сдача ритуала призыва на кафедре, не откажусь, — кивнул аспирант.

На том мы и решили.

Я сходил за книжкой и зельем, передал их Борису.

К моему удивлению, он так же подготовил всё для бартера меньше, чем за час.

— Как? — удивился я.

— Заказал по сети. Курьер привёз, я оплатил и вот, — широко улыбаясь, поведал аспирант, поглаживая корешок справочника по алхимии.

— А я так могу? — поинтересовался я.

— Восемнадцати нет, наличные не берут, выйти за территорию ты не можешь, а их сюда наоборот не пустят. Всё против тебя, — усмехнулся Фома.

Они были в курсе моего запрета, но не его причины. Среди качков мнение остановилось на том, что я буйный, вот и получил предупреждение или ещё в Музее метку о запрете «выгула».

Ха-ха, мдя… *ррр-мяу*? Я не опасней котёнка. Котёнка-некроманта.

— А кто-то из вас мог бы купить что-то за меня? — спросил я.

— В теории можно, но Фомин тут последние деньки, потом в училище. Ему немного не хватает до Планеты, но его заприметил кто-то из чудотворцев, — ответил Борис.

— А Вы?

— Эх, экзамены сдам и год в геологоразведке буду. Минимум, — вздохнул огромный человек и потрепал меня по голове. — Тебе бы постричься, сходи в медпункт.

— Да, надо бы, — пробормотал я.

Парадокс, но стрижкой занимались целители. И не какой-то волшебной, а с ножницами и расчёской. Хотя местные работницы в отличие от Жарптицевой стремились спихнуть эту работу на клуб волонтёров. Они-то не в курсе моей стихии.

Надо заметить, что светлая и святая магия продолжают приносить мне некоторый дискомфорт, но не такой уж сильный. Потому я и не думаю раскрывать свою тайну всем подряд.

Будь у меня волшебный молоточек, то я бы эти знания убрал у всех. Но не судьба.

— Блин, тут больше моего веса ресурсов, — пробормотал я, попробовав поднять все сумки.

— Не, в тебе килограмм сорок, а тут около тридцати. Не будь жадным, тащи в несколько подходов, — усмехнулся Николай, ещё один качок-целитель, но всего лишь на Спутнике. Хотя дар гарантировал ему работу и средства.

Борис и Фома ушли, а клуб наполнила целая дюжина других учащихся.

— Логично, — согласился я и пошёл к общаге с первыми двумя пакетами, где была чистая океаническая вода в глиняных кувшинах.

Камни-камни, здания, редкая травка, пробивающаяся сквозь плиты. Только в тайных местах тут можно побыть рядом с землёй, вернее крупным слоем грунта.

Собственно я и свернул на одну из дорог, которой редко пользовались из-за лишней длины, зато тут было приятнее глазу.

Неожиданно я заметил красный столб света, что стремился в небо как раз в одном из мест с растительностью. Там ещё была небольшая дыра в заборе, запримеченная мной, если решу свалить без помощи помидоров.

Непонятно, Лютиков же как-то избавился от метки.

Я поставил кувшины у дороги, а сам аккуратно подкрался.

— Да просто забей ты на этот клуб…

— Отец наказал туда ходить, чтобы твоё тело было равномерно развито.

— Но ходишь-то в него ты.

— Это ты его прогуливал! Я столько раз чуть не раскрыл себя, будь мы старше, все бы поняли, что в академии под одним именем двое!

— Да плевать. Всё равно должны поступить в следующем году. Тебя официально зачислят.

Ааа. Они близнецы. Ну, не моё дело.

Я не стал дальше слушать, поднял кувшины и ушёл. Мне своих тайн выше крыши.

Теперь надо просто быть осмотрительнее, так как метка действует на одного из них. Выходит лотерея с попаданием под буйного с шизой.

Хотя решается всё просто: ходить в другое время, то есть не в первую смену, а во вторую. Но тогда и народу больше, и Бориса не будет. А целительство на Планете всё же эффективнее, и он адекватный.

Николай больше по шуточкам ниже пояса или по обсуждению достоинств прекрасной половины учительского состава.

Мне это скучно.

Вот отрабатывать перед сном волну земли на тренировочном поле, окружённом мягкими ограждениями — весело, пусть над моими косяками и смеются другие, мне это не мешает. Я становлюсь сильнее.

* * *

Пролетело время, и я вместе с несколькими тысячами учащихся на летающих вагончиках прибыл в лагерь подготовки.

Я уже несколько раз пересекался с монстрами, так что не ожидал чего-то особо нового, но старался не расслабляться.

Одно дело чудовища, другое — люди. Что от взрослых, что от детей можно ожидать неожиданных действий.

Да и Глория бродит на свободе, пусть мы, кажется, вылетели из её радиуса.

Провести призыв, конечно, «учебный», я пока не успел, да и всё ещё народу в академии было много. На каникулах должно быть намного меньше.

Это самая привилегированная из всех академий. Тут большая часть потомков бояр с преальмами и зажиточных аристократов, обедневшие редкость, а простолюдинов фактически нет, ведь я принадлежу к преальмам, пусть от меня это и «скрывают».

Зимой я не был в каникулы один, но кроме преподавателей и меня следы на снегу оставляли лишь белки.

«Третий год» обучения —