Если Седов держался невозмутимо, то командир корабля слегка сощурился. Ждал, что я пожалуюсь на их поведение и странные вопросы.

— Вас ждали. Вице-адмирал поблагодарил за совместную работу, — ответил я.

— Ваша группа работает очень… продуктивно, — добавил Седов.

— Согласен с вами. Давайте к делу. Хотя я бы не отказался послушать о нестандартном манёвре ваших кораблей, — произнёс Бурченко.

Седов рассказал подробности навала, выполненного нашими кораблями. Некоторые тактические термины мне были не знакомы. Однако я не мог не задаться вопросом — как можно было так въехать в корабль, что повредили пусковые установки ракет «Гарпун».

— С первого раза не вышло навалиться? — спросил Бурченко.

— Да. Зато второй раз гораздо успешнее, — ответил Валентин Егорович.

Вице-адмирал рассказал, что наш сторожевой корабль «Буревестник» буквально проехал корпусом по борту и палубе крейсера «Тикондерога».

— Перед ударом командир корабля отдал приказ приспустить якорь. Так он раскачивался с большей амплитудой, — продолжил Седов.

— Как булава? — удивился я.

— Именно. Результат оказался впечатляющий.

Как только произошёл удар, якорь по инерции забросило на палубу крейсера. Тут же он повредил вертолётную площадку. Дальше якорная цепь начала сносить всё, что попадалось на его пути, пока не застряла в корме.

И напоследок, когда корабли начали расходиться, цепь лопнула, и якорь отлетел к противоположному борту «Тикондерога». По пути он сломал всё, что встретилось на его пути.

— Впечатляюще, — удивился Бурченко.

Седов дал понять, что всех, участвовавших в этом навале следует представить к наградам. По поводу меня и остального личного состава группы он промолчал. Да и не ему за нас хлопотать.

— Полковнику Граблину предоставить список лётчиков, отличившихся в операции, — поставил Седов задачу.

Граблин начал сомневаться. Ещё бы! Над кораблями американцев кружили мы с Морозовым и Тутониным. Выше нас работали Ветров и Борзов.

Граблин повернулся к Реброву, а тот только пожал плечами.

— Моих было всего двое. Остальные — группа Родина, — ответил Гелий Вольфрамович.

— С группой «Куб» разбираться буду я лично, — поспешил добавить Бурченко.

Седов вызвал одного из своих подчинённых, который получил указание готовить документы на награждение. Похоже, что Ветров и Борзов будут первыми в 101 м полку, кого наградят. Молодцы!

— Теперь, перейдём к делу. Что говорит ваше ведомство, Андрей Викторович? Какова обстановка в самой Ливии и за пределами Средиземного моря? — спросил вице-адмирал.

— Наши советники докладывают, что в Ливии всё спокойно. Магазины работают, люди гуляют по улицам, у военных период отпусков…

— Не смешно, — перебил его Седов.

— А это и не шутка. Вооружённые силы в расслабленном состоянии. ПВО держится только за счёт наших специалистов, а лётчики несут дежурство из рук вон плохо.

— Какие вы будете предпринимать шаги? Не ваша ли группа «Куб» должна была проверить систему ПВО Джамахирии.

— Проверили. Все данные я вам вкратце изложил.

В частности вдаваться Бурченко не стал. После наших полётов он со специалистами просматривал снимки и фотопланшеты. Мне же на локаторе было всегда видно, что ни нас, ни американцев ливийцы не сопровождают. На что надеются⁈

— А о наших планах, я вам расскажу в личной беседе, — спокойно сказал Бурченко.

Седов, конечно, был недоволен. Я сам не понимаю, зачем столь высокая секретность. Мы всё равно работаем в связке с флотом.

— На подходе ещё одна авианосная ударная группа во главе с авианосцем «Корал Си». Американцы увеличивают контингент. Не мне вам говорить, что назревает горячая фаза. Неизвестно только когда и как. Ваши прогнозы по действию противника, — твёрдым тоном спросил Седов.

Бурченко повернулся ко мне. В его взгляде читалось требование быстро доложить свои соображения.

— Родин, ну не молчи, а? — переадресовал Андрей Викторович мне вопрос вице-адмирала.

Чувствую себя Нострадамусом с родственными связями Вольфа Мессинга. Не так уж и просто найти в голове нужную информацию и правильно падать.

Быстро попытался проанализировать все предшествующие события. Прорыв ПВО в Чёрном море, блокада флота Ливии в заливе Сидра с прицельной стрельбой по катерам и действия авиации вблизи границы Джамахирии. Ещё и прибытие очередного авианосца в Средиземное море не добавляет оптимизма.

Все эти события должны были собраться в единую картину, но никак в голове пазл не складывался.

— Орёл сжимает хват цепких когтей, — ответил я строчкой одной из песен Олега Абрамова.

— Что за орёл? — спросил Ребров.

— Обыкновенный. Как белоголовый орлан на большой американской печати. Сложно пока предположить действия противника.

Седов сматерился от разочарования. Ничего на данном совещании мы решить так и не смогли. От командующего Граблин получил указание продолжать вылеты и вести постоянную разведку самолётом Як-44.

Дмитрий Александрович настоятельно рекомендовал ограничить полёты этой уникальной машины. Их в стране слишком мало ещё.

— Самолёты на износ работают. Комплекс обнаружения перегрузить можем, — сказал Граблин, но этого было недостаточно.

— Самолёт и комплекс проходит опробование на флоте. Ещё и в боевой обстановке. Зачем такая техника, которая не может выдержать нагрузки? — сурово посмотрел на Граблина Седов, собираясь покинуть кабинет.

Со своей стороны он прав. Но уж слишком мало этих самолётов у нас. В нужный момент, когда потребуется поднять Як-44, они оба могут быть неисправные.

Когда вышли из кабинета, меня отвёл в сторону Ребров. Вид у него был недовольный. Как всегда, впрочем.

— Родин, ты чего такой изговнявшийся⁈ Сказали же, доложи за группу, значит, глаголь, чего там у вас происходит. Зачем лохматить мошонку старого медведя?

— Гелий Вольфрамович, ну вы ведь не первый год в армии. Сейчас был типичный вариант исключить руководителя моей группы из цепочки принятия решений. А такого этот человек позволить себе не может.

— А ты, значит, теперь на контору работаешь, так? Скоро и в костюме начнёшь ходить? — иронично улыбнулся Ребров.

Я улыбнулся. Понятно, что Вольфрамович вечно недоволен всем происходящим вокруг. У него такой ворчливый характер. Но не стал же Бурченко раздувать скандал с пьянками в авиагруппе корабля. Хоть и намекнул мне, что у Реброва будут проблемы.

— Товарищ полковник, уже давно хожу в костюме. Я же гражданский человек.

— Понятно всё с тобой, — махнул Вольфрамович и ушёл дальше по коридору.

Из кабинета вышел Бурченко и позвал меня за собой. Давно не видел его таким серьёзным. Он обычно более расслаблен.

Мы вошли в его каюту, и Андрей Викторович предложил мне сесть.

— Успели что-то рассказать нашим коллегам о дальнейших планах?