отношение к свободе. Он жаждет ее и в то же врем и боится. Как правило, он желает свободы физически, испытывай перед ней психологический страх. Гомо сапиенс хотел бы добиться физической, политической и экономической свободы, Хотел бы иметь полную свободу действий для достижения сугубо личных целей. Это желание выражается в безграничной жажде власти, то есть индивиду нужна свобода, чтобы иметь власть над людьми и окружающей средой. Охваченный этой жаждой, он стремится всеми доступными средствами добиться физической, идеологической и экономической независимости. И в то же время он пребывает во власти наследственного страха индивидуальной ответственности, сливается с религиозными, культурными и политическими системами, в которых «растворяется» его личное Я, чтобы таким образом избавиться от ответственности за собственные решения и действия.

С другой стороны, свобода понимается как отсутствие оппозиционности личным действиям и склонностям, позволяющее индивиду достигнуть своих целей, какими бы они ни были. По этой причине многие люди склонны видеть заветную свободу в успешных экономических сделках, заявляя, что свободным и сильным делают человека деньги.

Но при таком подходе гомо сапиенс не учитывает одно очень важное обстоятельство, фактор, который на практике превращается в тюремщика, а порой и в палача индивида. Речь идет и внутренней природе человека, его подлинных хозяевах — чувствах, инстинктах и страстях. Единственной истинной свободой и настоящей жизни является свобода от собственных страстей, ибо пока они властны над нами, мы всего лишь пешки, подчиняющиеся приливам и отливам эмоционального состояния масс.

Не может идти и речи о какой-либо независимости, пока мы в своих действиях, мыслях и чувствах подчиняемся влиянию окружающей среды на нашу внутреннюю природу. Охватывающее нас чувство свободы исчезает, столкнувшись с примитивной силой нашей тварной души, которая властвует над нами.

Свобода не зависит от физических условий индивида: заключенный, сидящий в тюремной камере, может быть свободнее богача, обладающего свободой передвижения. Единственная подлинная свобода суть освобождение от собственного Я и от «центрального компьютера» вида. Если этого не произойдет, человек может быть великим политиком, и местным миллионером, может обладать славой, почестями и властью, но пребывать в рабстве, ничуть не меньшем, а возможно и большем, чем последний бедняк.

Предлагаем проницательному читателю заняться самоанализом и взвесить, какие решения в жизни приняты им абсолютно свободно, без нажима извне или изнутри, который заставляет его поступать так или иначе, оправдываясь тем, что у него нет другого выбора, или же встать на путь наименьшего сопротивления. Разумеется, подобная «свобода» решать проблемы вытекает из стечения обстоятельств, которые не зависят от желаний индивида. Взяв за точку отсчета приблизительный возраст, в котором могут приниматься какие-либо решения, мы увидим, что человек выбирает то или иное поприще в силу подражания, пригодности или амбиций. Что женится он, подталкиваемый одиночеством, сексуальными желаниями, жаждой любви, или же ради собственного удовольствия. Свободный выбор предполагает решение, принятое без какого-либо внешнего или внутреннего нажима, при беспристрастном и объективном поведении, внимательном взвешивании доводов за и против, после того как будет сделан вывод, чего мы хотим, в какой степени это будет для нас благоприятно или неблагоприятно, насколько наши планы совпадают с семейными и общественными интересами.

Итак, мы переходим ко второму слову нашего треугольника. В конечном счете воля — это ключ к выяснению обсуждаемой проблемы. Иными словами, способность делать выбор и принимать решения предполагает наличие зрелости оценок, зрелости, проявляемой через волю, и это свойство должно занимать центральное место в нашей жизни. Чтобы быть свободным, мы должны обладать способностью сознательно решать вопросы своего существования. Именно в этом плане воля ошибочно смешивается с желанием, которое составляет третье понятие треугольника. В сущности, мы должны усвоить, что человеческое существо руководствуется не волей, а желанием, которое порождается и обусловливается инстинктами или преобладающими эмоциями. Иметь волю — значит, иметь Высшее Эго, сильное, стабильное и зрелое, ибо воля позволяет выдерживать постоянную линию поведения, чего на практике не бывает, поскольку индивид то и дело меняет центр своей тяжести, или свое Управляющее Эго. Этот факт уместно отмечает Гурджиев: «Человек обладает не одним, а множеством Эго, которые в действительности инстинктивно и анархически властвуют над ним мучительным способом». По этой причине гомо сапиенс столь быстро меняет свои решения и это влияет на смену мыслей и чувств. Отсюда вытекают огромные внутренние противоречия, дезориентация, сомнения и неустойчивость — какой устойчивости можно ожидать там, где ежеминутно все меняется. Подсознательно чувствуя это, гомо сапиенс строит решительные интеллектуальные планы, чтобы, придерживаясь их, добиться импровизированной стабильности. Мол, ничего, что Управляющее Эго хозяйничает в нашем «биологическом здании» (физическом теле) — стабильная программа укажет нам, что нужно делать. В этом одна из причин того, что гомо сапиенс «коснеет» в своей интеллигентности, ограничиваясь набором раз и навсегда зафиксированных, устойчивых, неизменных схем. Это дает известные преимущества, но в сравнении с отрицательными факторами они весьма незначительны. Возможно, и есть доля истины в том, что «косность» полезна для индивида, в том смысле, что она обеспечивает ему большую эмоциональную и интеллектуальную устойчивость и умение приспособиться к группе, к которой он принадлежит. Но, с другой стороны, «косность» превращает его, выражаясь фигурально, в «каменный цветок» — скованный негибкий, статичный, лишенный динамики преобразований.

В то время как мир меняется, индивид придерживается своего устаревшего плана, не желая сообразовываться со значением и последствиями преобразований.

Без взрослого и зрелого Высшего Эго человек не имеет настоящей воли; только сила неведомого и неожиданного толкает его к какой-то цели, избранной не им и, следовательно, совершенно ему не знакомой. Гомо сапиенс — вечный странник, бредущий к неизвестности, полностью пренебрегая счастьем или трагедией, которые уготованы ему будущим. Предчувствие этого заставляет его наслаждаться жизнью по принуждению и неотступно искать удовольствий сегодня, поскольку нет уверенности в том, что будет завтра; гомо сапиенс существо без будущего, по крайней мере он лишен права выбора своего будущего.

При таких обстоятельствах мы в известной степени можем понять и простить его материалистическое и чисто эгоистическое отношение. Используя все доступные средства гомо сапиенс заставляет вибрировать свой вялый и лишенный содержания внутренний мир. В своем стремлении к этому он иногда жертвует собственным душевным миром, предпочитая ему бессмысленное страдание.

По причине отсутствия Высшего Эго гомо сапиенс настойчиво пытается найти убежище в Коллективном Эго, которое конкретизуется в индивида и управляет его жизнью. В предыдущих главах мы уже упоминали об этом, когда шла речь о «коллективной душе», или «центральном компьютере» вида. Таким образом, индивид формируется под влиянием обычаев, нравов, коллективного одобрения или порицания тех или иных норм поведения, что в конце концов приводит его к полному