тёмных туч окрасился изнутри ярким золотом, и огромный огненный шар скользнул вниз по вихрю, моментально исчезнув в теле твари. Я покрепче схватился за ограждения и прищурился в ожидании.

Паром застонал и сильно накренился на один борт. Люди, попадавшие на палубу сейчас вяло шевелились и оглушённо трясли головами. Кто-то обхватив руками голову что-то кричал, получив сильную контузию. Тварь буквально испарило мощнейшим взрывом, оставив после неё лишь кровавую взвесь над водой, да мелкие фрагменты её туши, которые мясным дождём шлёпались на палубу парома.

Это было действительно филигранной совместной работой нескольких одарённых, владеющих разными стихиями. Это серьёзные противники, в отличии от тех хлыщей, с которыми мне доводилось встречаться ранее. И хорошо, что они стоят на страже границ моей империи. Вот только…

* * *

Где-то за гранью миров, примерно в настоящий момент того измерения, если можно так сказать.

Скучно.

Он полулежал на ложе в своём чертоге и смотрел на пол, сотканный из яркого лунного мрамора. Высокий каменный зал со сложными узорами и резьбой, выполненными из черного камня, окружал ложе. Рядом, только руку протяни, на небольшом постаменте стояла искуснейшая чаша с божественной едой. А вокруг зала тягучим киселём легло бесконечное пространство, наполненное бурлящими и мистическим потоками энергий.

Со стен на скучающего бога взирали скульптуры и барельефы, не в силах изменить настроение хозяина. Они молча взирали на него, как немые изваяния, застывших божеств и разных существ из разных миров. А расположенные повсюду факелы из черного пламени, создавали необычную, подчас пугающую для простого смертного атмосферу, испускающую мистический свет, который жадными зайчиками плескался на стенах, потолке и самом боге. А сами отблески бессильно старались поменять Его настрой.

Скукотища!

Он всё попробовал и испытал, а теперь хотел чего-то большего. Не эту вечную еду! Он с пренебрежением ударил по чаше, и та с грохотом покатилась по полу, разбрасывая кусочки божественной еды, божественной для смертных, но не для него…

Бог невольно залюбовался получившимся узором из пищи, и вспомнил о дарах, что щедро раскидал по мирам. Именно Его дары напитывали Его самого кусочком силы от пропущенной энергии, а сердце наливали мощью и давали множество новых идей для проказ и озорства.

Он хлопнул в ладоши, такая ненавистная еда пропала, а на белоснежном полу, как на карте, серыми огоньками загорелись его дары.

— Хм, а ты тут как оказался?

Бог с большим интересом разглядывал один из них, который оказался совсем в незнакомом месте.

— О! А вот и развлечение!

Он узрел весь путь своего избранника, но не он сам интересовал бога. Нет! Он и так мог видеть куда и как перемещается его избранный. И мог регулярно играть с ним из скрижали, то подкидывая хитрый жетон, то меняя эффект у скучного многоразового жетона, но иногда усиливая или наоборот ослабляя ненавистный постоянный жетон. Нет, не эта игра интересовала Его сейчас, а сам мир и его обитатели. Особенно те, с кем можно было свободно поиграть, те на ком поставил знак сам избранник, ведь это такая интересная и вкусная игрушка для бога!

Он огляделся на барельефы ехидно что-то припоминая или ища место…

Миг и вместо величественного тела на ложе оказался пегий голубь. И лишь глаза этого существа выдавали очень непростую природу. Ещё миг и Он влетел на подоконник жилища никчёмного человека, который задолжал богу веселье…

* * *

Дом торговца семечками, того самого бандита из шайки торговцев, время сошествия бога

Бандит, бывший глава банды, лежал на кровати прикованный к ней беспомощностью своего тела. Похоже, что демоны мучили его два дня, а теперь наступило долгожданное избавление.

Вот только…

Он смутно припомнил свой недавний сон, будто представил себя лежащим на кровати, когда вдруг голубь влетел в открытое окно и уселся на подоконник.

— Гур-гур? — заинтересованно проворковал тогда голубь.

Бандит лишь махнул рукой, схватил подушку и швырнул в направлении птицы с криком:

— А ну кыш, поганец!

Однако всё пошло не по плану, голубь с важностью слетел с подоконника на скрипучие половицы и лихо переваливаясь поплёлся, собирая в клюв разбросанные после еды консервные банки. В это время у мужчины начал расти хвост, а руки и ноги превратились во всегда дрожащие лапки. При этом следом сам он обратился в мелкую вечно трясущуюся собачку, очень сильно похожую на помесь косули и крысы.

— Гав! — пролаяла собака.

— Гур-гур! — гордо ответил пухлый птичий гость.

Затем произошло нечто невероятное — голубь привязал консервные банки на хвосте собаки и начал гоняться на ней по комнате, то взлетая, то снова приземляясь на спину зверька. Собачка пыталась избавиться от волочащихся банок, но все её старания приводили только к ужасному звуку.

Такой странный сон снился бандиту, и теперь он лежал и размышлял о его значении. Он перевёл свой взгляд на валяющиеся связанные нитями банки и странные следы на полу.

— Да ну? — охваченный ужасом выдохнул бандит в пустоту.

Вдруг послышался стук в дверь, но ему не хотелось вставать. Бандит поднялся на локте и крикнул:

— Иди прочь отсюда!

— Сам ты иди! — донёсся голос из-за двери — Перестань мучать животное и выбрось наконец эти чертовы банки!

— ЧТО?!! — вскричал бандит.

— Гур! — ответил голубь и опустившись на его спину, клюнул мужчину в лопатку.

Теперь из тела незадачливого бандита стремительно полезли перья, а сам он начал превращаться в птицу.

— НЕ-Е-ЕТ! — взревел бандит.

— Гур-гур. — почти смеясь проворковал голубь.

Затем они оба исчезли в окне, озаряя двор железным грохотом. Но лишь редкие прохожие задрав голову могли заметить загадочную птицу, а на ее спине сидевшего голубя со сверкающими глазами…

Глава 9

Перед нашим судном отворился вход в гавань Магнитогорска. А я тем временем осмотрел себя после водного инцидента и нахмурился. Одежда пришла в негодность. Хлопья плоти вперемешку со слизью и кровью китообразного монстра, а также остатками обеда твари лежали на мне ровным слоем. На плече покоилось оторванное щупальце, к тому же мой ботинок был разорван клешней. Кстати, знакомой клешней. Рыбий мутант всё же умудрился мне подгадить, даже после собственной смерти. Но что самое ужасное — от меня теперь несло рыбой.

В приличное общество в таком «наряде» идти плохая идея, как, впрочем, и возвращаться в каюту. Там я только загажу всё вокруг и вряд ли избавлюсь от запаха, да и порт слишком близко. Я не придумал ничего лучше, чем пойти помыться в море, благо акватория порта также, как и в Симбирске окружена стеной, а мыло и банные принадлежности с плавками