– А если что-то серьезное у вас в деревне случается?

– Да сроду ничего такого не было! Ну вот, например, Прокофьевна зимой преставилась – но это от старости, возраст у ей…

– Баба Зина! – закричала Вика. – У меня просто уши вянут от всех этих глупостей! Наверняка твою Прокофьевну можно было спасти, если вовремя оказали бы медицинскую помощь!

– Спасти! – иронично скривилась старуха. – Этой Прокофьевне, между прочим, девятый десяток был. Никакой доктор не помог бы.

– Какая же ты упрямая… – Вика в отчаянии схватилась за голову. – Стоп. У этого, как его… У Митяя есть машина! Я сейчас сбегаю к нему, попрошу, чтобы он отвез нас до станции.

– Машина… Это не машина, а смех один. Пять минут ездит, а потом месяц починяется. И к чему мне в город, если ты сама – докторша, как говоришь? – хитро напомнила баба Зина.

– Да, немного разбираюсь… Но, понимаешь, тут нужна операция. Небольшая, совсем несложная, но… операция! И без нее никак не обойтись. Собирайся, баб Зин, пойдем к Митяю.

Баба Зина обиженно поджала губы.

– И не подумаю! – сварливо заявила она.

«Ну вот, о поджелудочной теперь можно уже не беспокоиться. Старуха умрет совсем от другого! И на целых два года раньше».

– Я тебя очень прошу.

– Нет. Раз ты докторша, то сама и сделай мне эту… операцию.

Вика не выдержала, сорвалась на крик:

– Какая ж ты упрямая старушенция, баб Зин! Ну где я буду ее делать? Здесь? Или, может быть, в хлеву, у Зорьки твоей?.. И, главное – чем? – Вика схватила с подоконника нож, больше напоминающий тесак – им старуха обычно разрезала буханки хлеба. – Этим?!

– А хоть бы и этим, – кротко изрекла баба Зина. – Я не возражаю. Но в город не поеду, вот что хошь со мной делай… Ежели суждено мне помереть, то я тут и помру.

Вика поняла – старуху не уговоришь. «Но, может быть, я зря подняла панику и все еще обойдется?» – с надеждой подумала Вика.

Но ее надежды не оправдались, к вечеру бабе Зине стало плохо – зазнобило, поднялась температура. Но она упорно продолжала отказываться от поездки в город.

«Гнойный очаг надо срочно вскрыть и дренировать. Если этого не сделать, старухе грозит ампутация. А если вовремя не сделать и ампутацию – летальный исход…»

И тогда Вика решилась. Сбегала в магазин к Абдурахману, взяла у того две бутылки водки и антибиотиков – в обмен на свое обручальное кольцо. Безусловно, Вике до слез было жаль расставаться с ним, но иного выхода она не видела. Сказала решительно, когда вернулась:

– Ладно… сама тебе рану прочищу. Только это больно – наркоза-то нет!

– Как нет? – подала слабый голос старуха со своей лежанки. – А что у тебя в руках?

– Дезинфекция… – растерянно ответила Вика, глядя на бутылки водки в своих руках.

– Вот-вот… Заодно и внутри у меня все продезинфицируешь!

Чувствуя себя преступницей, нарушающей Уголовный кодекс, Вика влила в бабу Зину целый стакан водки. Продезинфицировала ножи и прочее, что могло ей пригодиться.

– Господи, что я делаю… А вдруг она умрет прямо на моих руках? А вдруг… – в отчаянии прошептала Вика. – Я же не врач, я не имею права все это делать!

В теории она знала все. На практике – ничего. Но иного выхода не было.

– Ой, мороз, мороз, не морозь меня, не морозь меня и маво коня… – запела дребезжащим голосом баба Зина.

– Баб Зин, вот эту таблетку обязательно завтра выпей, слышишь? – обернулась к ней Вика. – У тебя аллергии на антибиотики нет?

– …не моро-озь меня-а-а и ма-аво коня-а!!!

«Наркоз» явно начинал действовать.

Всю ночь после операции Вика просидела возле старухи и только к утру нечаянно задремала.

Проснулась от грохота – баба Зина уронила пустое ведро.

– Ты куда? – вскочила Вика.

– Дык воды-то нет… На колодец вот хочу сходить! – простодушно поведала та, прижимая к груди забинтованную руку (настоящий медицинский бинт тоже входил в стоимость Викиного кольца). – Очень пить хоцца… После вчерашнего-то! – и она смущенно хихикнула.

– Сумасшедшая… – Вика силой уложила бабу Зину в кровать. – Тебе надо руку беречь – пусть заживет пока! А за водой я схожу.

– И Зорьку, Зорьку тож выгони – счас пастух стадо погонит! – крикнула вслед Вике баба Зина.

Коров Вика боялась. Конечно, не так сильно, как лошадей, но тем не менее… Корова могла лягнуть, боднуть, затоптать!

Зажимая нос, Вика кое-как выгнала из хлева черно-белую Зорьку.

– Иди, иди… Двигайся. Вот глупое создание! – орудуя хворостиной, точно шпагой, Вика направила Зорьку в сторону открытых ворот. Вдали уже показалось стадо – истошно мыча и поднимая тучи пыли. Вика захлопнула за коровой ворота, моля бога о том, чтобы баба Зина поскорей выздоровела.

Стадо вместе с пастухом прошествовало мимо. Пастух – опухший малый в женской цветастой панаме – послал Вике издалека воздушный поцелуй. Вика даже издалека заметила его черные ногти на руках.

Ее чуть не стошнило.

После эпопеи с Зорькой Вика, подхватив ведро, отправилась за водой. Колодец находился за домом бабы Зины, на пустыре.

– Пошли отсюда! – Вика топнула ногой на двух овец, лежавших возле колодца. Те с отвратительным блеянием неохотно отодвинулись.

Вика никогда не набирала воды из колодца. Ни-ког-да.

Она имела об этом процессе весьма смутное представление, почерпнутое исключительно из классической литературы девятнадцатого века и отечественного кинематографа.

Она подняла деревянную крышку, предварительно согнав с нее мух.

Заглянула вниз, в гулкую темноту.

Пахло сыростью. Вике очень не понравились стенки колодца. Кроме того, заметила жухлый лист, бултыхающийся на черной пленке воды.

«И это – надо пить? Такую гадость даже после кипячения употреблять опасно!» – мысленно застонала Вика.

Но делать было нечего – она схватилась за железную ручку и стала осторожно опускать вниз колодезное ведро. Но оно почему-то сорвалось и бухнулось вниз. Вика с визгом отскочила, наблюдая, как с бешеной скоростью вертится ручка…

Затем, услышав гулкий шлепок ведра о воду, Вика снова приблизилась к колодцу. Теперь ручка с трудом поддавалась ее усилием.

– Ну и тяжесть… – запыхтела Вика.

Кое-как Вика подняла ведро наверх, хотела поставить его на бортик колодца, чтобы затем перелить воду в свое ведро.

Но то, колодезное ведро почему-то вдруг дернулось, расплескивая воду, а затем снова ухнуло вниз.

– Да что ж это такое! – в отчаянии закричала Вика, с опаской глядя на бешено вращающуюся ручку. – Нет, не понимаю…