— А… — тон хозяйки моментально переменился, да и теперь она чуть внимательнее посмотрела и на мою куртку, и на мои сапоги, и вообще, на то, как я держал спину, мгновенно определив меня в ветераны, как это было с десятником Раасом, — комната два серебра в день, вместе с обедом. Баня на полчаса десять медных плюс за дрова.

Не слишком дешево, но это все же столица. Так что я, подавив внезапно возникшее желание поторговаться, стал отсчитывать монеты. Но уже давно спящая привычка все же вылезла наружу, и пока я ковырялся в мошне, которую положил на стойку, вылавливая медяки на баню, все же спросил:

— А для служивых скидка будет? — спросил я.

Вдова только поджала губы, а я почувствовал волну неприязни в мою сторону. Что это было?

— Нет тут скидки… — начала было хозяйка, но я быстро смекнул в чем дело.

Она приняла меня за наемника! За то отребье, что шарахается тут по всей округе и кошмарит людей!

— Хозяйка, — начал я примирительно, — не сердись. Просто мой знакомый, десятник Раас, сказал, что тут рады служивым, кто стоял в первых рядах с пикой, вот и все.

Услышав имя Рааса, вдова чуть поостыла, а потом и поняла, что вряд ли бы старший на воротах стал бы водить знакомства с наемником.

— А, так чего сразу не сказал? Солдат? Вижу, что еще легко отделался, — она кивнула на мою руку. — Солдатам тут рады. Для служивых три монеты за два дня, ну а баня… Просто за дрова отдашь на первый раз.

Я благодарно кивнул женщине и протянул пальцами по стойке десяток серебра — за шесть дней постоя, дрова и на пиво сегодня вечером. Хозяйка посмотрела на деньги, с которыми я так легко расстался, быстро, одним ловким движением смела монеты со стойки в ладонь, после чего кликнула мальчишку-полового, показать мне, где комната, и чтобы помог растопить баню.

Комната была обычной. Топчан, узкое окошко, пара оплывших свечей, косой таз для умывания. Так что я бросил свои вещи и отправился мыться.

Воду мне натаскал тот же пацан, за два медяка, так что уже через полчаса я опустился в большую деревянную бочку с теплой водой и стал откисать, наблюдая, как целые хлопья старой грязи поднимаются на поверхность воды. Надо будет кликнуть парнишу и, пока я буду драить свою шкуру, пусть натаскает свежую бочку. Теплая вода отлично расслабляла уставшие после пешего перехода мышцы и вообще, успокаивала.

В какой-то момент на меня накатили воспоминания. Как я принимал ванну, а Лу расчесывала мне волосы. При этом мы оба или просто молчали, или говорили о какой-то безделице. Очень редко — о делах. И в такие моменты было так спокойно… Мы были наедине, только вдвоем, а все наши проблемы, дела и приключения оставались за дверью, там, во внешнем мире. Потом, чистый и разогретый, я подхватывал свою жену на руки и уносил в спальню, где нам точно было не до разговоров…

Вода как-то быстро остыла, а пацана я звать не стал. Настроение испортилось, так что я просто потерся грубой щеткой, кое-как расчесал волосы, проверяя, не завелись ли вши, и пошел к себе. Просыхать.

Смены белья у меня не было, точнее, осталось только исподнее — рубашку я спустил на перевязь — так что я накинул на плечи грязную, а куртку отдал на чистку. Кормили в «Кобыле» неплохо, так что еще до захода солнца я крепко спал. Снилась мне бездна, Лу и почему-то Пал. Бог Войны был суров и сосредоточен, но я не понимал, что так привлекло его внимание.

Проснулся я на рассвете, относительно свежий и отдохнувший. Воздух, путь до Альсефорда и горячая еда делали свое дело, как и отсутствие ищеек на моих плечах, так что я прямо чувствовал, как мое тело наливается силой. Руку я стал ощущать еще лучше, и даже попробовал пошевелить пальцами, но пока не удалось. В бездну тоже нырнуть не получилось, хотя радиус чувствительности увеличился. Сейчас я четко слышал не только соседей по комнатам, но хозяйку и даже пацаненка, что бегал от колодца во дворе и на кухню, натаскивая воды на весь день.

Ничего, два-три дня и я снова буду вооружен и чрезвычайно опасен.

Почти всю неделю уплаченного постоя в «Кобыле», я просидел в своей комнате, изредка спускаясь вниз поесть и выпить кружечку-другую пива. Постепенно я набирался сил, ко мне возвращалась жреческая и ментальная магия.

Почти все свободное время я тратил на некое подобие медитации, пытаясь провалиться в бездну и попасть в свои чертоги Разума. Это означало бы, что я достаточно окреп для следующего этапа своего плана: раздобыть денег, купить коня и…

А что дальше, я представлял смутно. Вернуться в Клерию? Не думаю, что это будет правильно. Я был крепко повязан с северным королевством, но оно было для меня, как смола для мухи: как только я попадал в юрисдикцию Фотенов, меня засасывал водоворот государственных дел и проблем Кая и Сании. Сейчас же меня тревожило возвращение Лу и причины, по которым брат Итан так легко отпустил меня. Что-то происходило, что-то нехорошее, я это буквально шкурой чувствовал. Но как в этом разобраться?

В итоге я пришел к выводу, что мне нужно убираться с территории бывшего Шаринского Княжества и отправляться на юг, в Токонскую Империю. Первое — там до сих пор стояли храмы и алтари Семерым и я могу попробовать связаться с Софом. К Калите у меня был слишком большой счет, у Пала я был в немилости, а Сидир или Фор… Не думаю, что эти двое вообще обратят на меня внимание. Керму я никогда не молился, а с Георой все было понятно и так: от старшей Пантеона мне следовало бы держаться подальше.

Вместе с жреческой магией стала возвращаться и физическая сила. Все тело ломило, будто бы я активно занимался, но это просто дар Лу восстанавливал мой истерзанный организм, латая дыры и восстанавливая разрушенное жрецами. Уже на третий день в своей комнате кроме медитаций я стал делать простенькие упражнения с собственным весом — пока только на ноги и подъем туловища, а на пятый день, когда к моей железной руке вернулась подвижность, к этому комплексу добавились и отжимания.

Я не был фанатом физкультуры, как не был и сторонником силовых методов решения вопросов. Но сейчас я был как никогда уязвим. Даже в первый год моего нахождения в этом мире я не был в такой опасности, как сейчас. Ведь тогда рядом со мной была Лу, пусть в то время она оберегала меня исключительно как исполнителя договора с Георой. Но тогда же за моей спиной стоял еще молодой и деятельный Кай Фотен, а это — целое государство. Был и Орвист. Сейчас же я находился в социальном вакууме и мог рассчитывать только на себя.

Как там мой старый друг? Граф де Гранж тяжело перенес необходимость уплыть на юг, но почему-то я был уверен, что там, в окружении родни, под присмотром Рисы и вместе с Арваном, он добьется очень многого. А еще у него была в руках книга Софа. Прямо я этого не говорил, но подразумевал, что рано или поздно Орвист воспользуется информацией из талмуда, который я с таким тщанием писал много месяцев. А вспомнить удалось очень и очень многое, и если Орвисту хватит силы и прозорливости использовать хотя бы часть изложенного мной знания во благо, то история этого мира пойдет совершенно по иным рельсам…