А вот на кожаные панцири нам пришлось раскошелиться всем четверым, облегчив свои кошельки на серебряную монету и несколько бронзовых. Но что было делать? Это гоплит-фалангист защищен большим щитом и может в принципе сэкономить на доспехах, если не стоит в первой шеренге строя, а наши маленькие щиты такой возможности не предоставляли. Поворчав, мы потрясли мошной и облачились в толстую бычью кожу. Дополнительно пришлось разориться на такие же кожаные наручи и поножи, но экономить на здоровье и безопасности было глупо. Многие туземцы экономят, как мы заметили, маскируя скаредность удалью, но нам-то это зачем, когда возможность есть?

А потом наши глаза полезли на лоб, когда мы узнали цену обыкновенных, казалось бы, тряпок, оказавшихся лишь немногим дешевле наших кожаных доспехов. После сообразили, что кустарное ткацкое ремесло развито слабо и производительность его мизерная, так что удивляться особо нечему. Трофейные туники у нас, хвала богам, имелись, но требовались шерстяные плащи, да и тряпки для баб, и это удручало. К счастью, управляющий подсказал, что изделия из тканей дешевле в финикийской части города, поскольку финикийцы торгуют продукцией крупных мастерских, в которых у них используется бесплатный труд рабов.

В результате мы отправились на остров, высившийся громадой мощных укреплений. Как объяснил нам ставший нашим невольным гидом управляющий, внутрь городских стен стража чужеземца не допустит, но в этом и нет нужды, поскольку торговля идет перед стенами. Так оно и оказалось. Довольно быстро мы нашли лавки торговцев тканями и готовыми изделиями из них, в одной из которых, поторговавшись с помощью управляющего, приобрели довольно приличные воинские плащи гораздо дешевле, чем в предместье. Но если управляющий надеялся, что на этом его мытарства заканчиваются, то напрасно – наши бабы дорвались до шопинга! Впрочем, их можно было понять – на рынке было практически все, и от товарного изобилия разбегались глаза. Ну, особенно если не сильно привередничать. Ткани, например, если дешевый – ну, относительно дешевый, по здешним понятиям – ценовой диапазон смотреть, так мешковина мешковиной, да даже и в среднем ценовом диапазоне тонкостью выделки тоже как-то не впечатляет, наша самая грубая джинса, пожалуй, потоньше соткана, чем тутошние тряпки для тутошнего среднего класса. Есть, конечно, ткани и сопоставимого с современным ширпотребовским качества, но это здесь уже ни разу не ширпотреб, а самая что ни на есть роскошь. Таких в Гадесе, как я понял, и не выделывают, и все они здесь привозные – импорт, короче говоря.

Пока Юлька с Наташкой, вгоняя Володю с Серегой в тоску, приценивались к тончайшему полупрозрачному египетскому полотну, стоившему немереных денег, а обломившись, переключились на заценивание еще более дорогих пурпурных тканей и ювелирных украшений, мы с Васкесом злорадно ухмылялись. Оказалось – зря. Местные покупательницы – по крайней мере, те, что помоложе и посимпатичнее – одевались в основном по греческой моде, и кое-кто – в это самое египетское полотно, сквозь которое просвечивало соблазнительное тело. Это ведь только в старости семитки нередко бывают безобразны, а в молодости они зачастую очень даже аппетитны, а тут еще и не чистые семитки в основном, а скорее уж с семитской примесью, скажем, так что нам с испанцем пришлось испытать немалые муки. Вдобавок неподалеку торговали живым товаром, в том числе девушками, и продавец, конечно же, показывал покупателям товар лицом, то бишь обнаженной натурой. И каково было нам с Хренио означенную натуру наблюдать! Тут уж мстительно ухмыльнулись Володя с Серегой, когда управляющий назвал нам цены на молодых красивых рабынь, отчего нам едва не поплохело. Правда, добавил, что по ту сторону города, тоже вне городских стен, находится храм Астарты, в котором к услугам жаждущих женского тела есть немало жриц любви, но дорогие берут серебром, а от дешевых, которые одарят любовью за несколько бронзовых монет, велик риск подцепить в нагрузку к любви еще и скверную болезнь. Ага, утешил, называется! Переться вокруг города лишь для того, чтобы взглянуть на храм с его жрицами и только облизнуться, мы, естественно, не пожелали. В качестве теперь уже настоящего утешения управляющий подсказал нам, что там, куда мы вскоре направимся для прохождения службы, найдется немало женщин, в том числе молодых и симпатичных, как профессионалок по торговле телом, так и относительно порядочных, но весьма стесненных в средствах, среди которых наверняка окажутся и сговорчивые в отношении способа подзаработать…

Наши бабы тем временем тоже успели найти некий разумный компромисс между своими разгулявшимися хотелками и тощими кошельками своих кавалеров – весьма близкий к их полному опустошению, судя по довольно кислым физиономиям. Прибарахлившись с грехом пополам по той же греческой моде обычным полотном вместо египетского и бронзовой бижутерией вместо золотой и серебряной, они бросали теперь завистливые взгляды на богатеньких финикиянок и явно проникались марксистскими убеждениями в духе двух немудреных арифметических действий – отнять и поделить. Особенно досталось от них ни в чем не повинной супруге почтенного Акобала, семейство которого мы повстречали на рынке. Финикиец, получивший вчера «получку» за рейс, как раз на глазах у лопающейся от зависти Наташки приобрел для жены пару золотых серег весьма тонкой работы, да еще и с самоцветами. Увидев нас, моряк охотно поболтал с нами и одобрил наше решение поступить на службу к семейству Тарквиниев. По его словам, с такими хозяевами не пропадешь, и уж точно не прогадаешь – иначе разве служил бы им он сам? Впрочем, об этом он мог бы и не говорить – массивная золотая цепь с медальоном на шее, пара браслетов на руках и перстень-кастет с широкой блямбой в виде львиной головы на пальце были красноречивее любых слов. Еще красноречивее выглядела его половина в наряде из того же египетского полотна, да еще и с пурпурной вышивкой по краю, что наших баб и вовсе вогнало в ступор, а Володя с Серегой скисли еще сильнее, предвидя долгое и нудное «пиление».

Мы же с Васкесом заценили прежде всего саму бабу – фигуристую, все при ней, как говорится, но стройную, невзирая на двоих детей, а главное – без единого семитского признака во внешности, но не смахивающую и на гречанку с их фирменным греческим носом. Если таковы же и местные иберийки там, где нам предстоит тащить службу, так понятна недовольная гримаса Юльки! Ноги разве только у акобаловской супружницы чуток коротковаты, но именно чуток, даже на мой придирчивый по этой части вкус, и будь мне, допустим, предложен выбор из нескольких смазливых баб, включая и ейную точную копию, так за одно только это я бы такую уж точно не забраковал. Да и судя по предлагавшимся в наложницы рабыням, брюнеткам во всяком случае, если дела наши пойдут удачно, то не составит особого труда подыскать себе и подходящую испаночку…

Наши же бабы, исчерпав покупательные ресурсы Володи с Серегой, вместо того чтобы благоразумно завязывать с этим делом и не расстраиваться зря, вздумали еще и ювелирные лавки с вообще запредельными по цене цацками разглядывать. Нет, ну я понимаю, конечно, что блестят они ярко и соблазнительно, а работа тонкая, да еще и с жемчугом и самоцветами, но должен же всему быть какой-то разумный предел. Им же и через год все это едва ли по карману будет, ну и какой смысл тогда губу раскатывать, спрашивается? Но в конце концов, как и следовало ожидать, к этому нехитрому выводу пришли и они сами, хотя едва ли их бедолагам-мужикам станет от этого легче – вынос мозгов им теперь гарантирован, надо думать, надолго. Тем не менее шопинг наконец-то закончился, и мы вернулись в предместье – как раз к обеду.