В блоке «Лима» в основном содержались заключенные из Европы и Северной Африки. Впервые я познакомился с алжирцами, марокканцами, тунисцами, а также датчанами, шведами, французами и боснийцами. Я был счастлив познакомиться с заключенными из Магриба, потому что я из этого региона, я понимал их шутки лучше и схватывал их гораздо быстрее, чем шутки арабов. Я пытался познакомиться с другим мавританцем, но нам не разрешали. Единственный раз, когда мы пересеклись, был по дороге в госпиталь, когда нам одновременно стало плохо. По пути он вступил в разгоряченный спор с нашим сирийским переводчиком о работе переводчиков в Гуантанамо, и я воспользовался моментом, чтобы выглянуть наружу из неряшливо залепленного окна. Я увидел девушку на пробежке и несколько водяных труб. Тогда я вспомнил, что за пределами Гуантанамо есть жизнь, и мне внезапно стало очень страшно. Я с тяжелым сердцем признал, что чувствовал себя спокойнее в грузовике, в цепях, в окружении охранников, которым выдали огнестрельное оружие, как только мы покинули лагерь.

Настал день проходить тест на детекторе лжи, и команда сопровождающих в тишине провела меня в «Золотой дом». Я всегда хотел знать, куда меня ведут и зачем. Я помню, однажды команда сопровождающих отказалась говорить мне, куда мы идем. Тогда я подумал, что меня ведут на казнь[35].

Входя в комнату, где я должен был проходить тест, я ожидал увидеть огромную машину. Я рассказал своим соседям, что меня ожидает тест на детекторе лжи, и Джабир Жубран аль-Файфи[36], который когда-то был служащим в саудовской армии, сказал, что однажды проходил такой тест. Его описание теста было не очень обнадеживающим. Помимо этого за несколько дней до теста мне в руки попал египетский роман о двойном агенте из Египта, который подвергся проверке на детекторе лжи. Если бы я верил в теории заговоров, я бы сказал, что следователи специально направили ко мне библиотекаря с именно этой книгой. Но я даже не мог понять, зачем им бы это понадобилось. Напугать или воодушевить меня? В романе после долгих часов мучений египтянин одержал победу. Как мне показалось, мораль в том, что ты можешь лгать и пройти тест успешно, а можешь говорить только правду и все равно провалиться.

Из книги и рассказов Джабира я представлял детектор лжи как большую машину, похожую на тренажер, на которую я залезу, и ко мне подсоединят кучу проводов. Затем меня заставят бежать и потеть, в то время как следователи рядом со мной начнут забрасывать меня вопросами и следить за моими жизненными показателями, которые покажут, говорю я правду или вру. Я ожидал много криков и угроз, как в египетском романе. Но когда я вошел в комнату, то увидел большой стол с портативным компьютером, прибором для измерения давления, большой ремень, маленький принтер, много разных проводов и всяких приборов, о которых я ничего не знаю. Мне стало легче, потому что оборудование оказалось не таким устрашающим, каким я его себе представлял. Американский гений никогда не перестанет удивлять меня: с помощью такого маленького устройства они могут решить, врешь ты или нет!

Охранники усадили меня на стул напротив пустого стола и оставили меня одного. Наблюдатель смотрел за моим поведением из соседней комнаты. Когда он решил прервать свою самоизоляцию за стеклом и вошел в комнату, с ним был переводчик, который очень плохо говорил на арабском. Было забавно наблюдать, как они взаимодействуют и как переводчик пытается успеть за своим наставником.

Он начал с историй о своих достижениях, называя многих известных подозреваемых в жестоких преступлениях, которых он спас и отправил домой. Рассказы из «Тысячи и одной ночи» меркли по сравнению с воображением этого парня. Он вкратце объяснил мне технический принцип работы детектора, в основном, чтобы запугать меня и убедить говорить только правду. Скорее всего, Абу Зубайда и другие выслушали то же самое. Он обернул мой живот и грудную клетку ремнями, чтобы измерить частоту дыхания. Затем он закрепил датчик артериального давления на моей руке, а еще один датчик поместил на кончик указательного пальца, объясняя это тем, что я начну потеть, если солгу, и температура моего пальца уменьшится. Затем он начал сложный и тщательный допрос[37].

Он разложил фотографии подозреваемых угонщиков и организаторов теракта 11 сентября и спросил, знаю ли я кого-нибудь из них. Я не понимал его логику, потому что он показывал мне больше, чем одну фотографию, и спрашивал о них всех, как будто они были связаны между собой и работали вместе. Почему он не показывал их по очереди? Я сказал, что никогда не видел и не разговаривал с ними, несмотря на то что один раз я видел Рамзи бен аль-Схиба. Я не мог вспомнить, где его видел, и решил не упоминать этого, потому что был напуган, особенно из-за того, что ФБР и наблюдатель, очевидно, подозревали его в причастности к теракту 11 сентября.

Наблюдатель сказал, что результаты теста были «неокончательными». Должно быть, он понял, что напрасно не разделил фотографии парней и не спрашивал о них по отдельности. Его попытки убедить меня пройти тест еще раз прошли мимо моих ушей. Я устал, как никогда раньше не уставал, и сказал ему, что мне не очень-то и нужна свобода. Весь процесс был долгим и утомительным. «Comme un jour sans pain»[38], — как говорят французы, к тому же это на самом деле был день без хлеба. Меня отправили обратно в камеру, я был уверен, что они хотят оставить меня там еще очень надолго.